Правда и Небыль

— Да он взял и показал её такой, какая она есть. Дворянкой настоящей. Которая советскую власть презирает. И так и назвал свой снимок — «Правда». Вот, мол, она какая, Зоя. Красивая и гордая. Всех презирает. И вождей, и его, бедного-несчастного. Ты вспомни работу. Там женщина красоты небывалой, в роскошном старорежимном платье, с брилиантами, на отражение портретов Ленина и Сталина в луже ногой наступает. Тогда это уже в чистом виде антисоветская агитация была. Снимок-то шикарный. Гениальный без всяких скидок. Он им сам гордился, но сдуру дружкам своим начал хвастаться. Те и донесли куда положено. А там ещё и не такое разглядели. Если присмотреться к портретам, то видно, что Ленин и Сталин смотрят…

Скрипнула дверь, появилась рыжеволосая помощница.

— Извините, Светлана Владимировна! — протараторила она. — Корейцы приехали! Вы велели сразу предупредить… — опустила она голову, чувствуя, что начальница недовольна.

— Потом, потом, у меня разговор, — отмахнулась Грачёва.

Дверь закрылась.

— В общем я понял, — вздохнул посетитель. — Антисоветская агитация. Статья 58–10.

— Именно так! Родионовым и Зоей интересоваться начали. Его в итоге арестовали. А она сумела сбежать за границу.

— Вот как? Тогда это было не так просто.

— Её увез человек, у которого Родионов снимал мастерскую. Он часто ездил в заграничные командировки. Связи у него были. Каким-то образом смог вывезти девушку. Она и ему тоже голову вскружила. Осели они в итоге где-то на юге Европы, не помню точно где. Сошлись. Дети у них были. Но потом тот, ну который её увез…

— Разумов?

— Да… кажется, — кивнула Грачёва. — Так вот он зачем-то вернулся в СССР. Под другим именем и по чужим документам. Его, конечно, опознали, разоблачили как шпиона английского и расстреляли. Тогда всё у них просто было. Апятов, кстати, очень всё переживал и тоже потом не выдержал, во Францию чудом сумел пробраться. Зою хотел найти. Вот так Родионов своей «Правдой» себе и многим людям жизнь разрушил, как ты мою. Очень по-мужски, — закончила Грачёва.

— Это всё? — спросил собеседник. — А теперь дай мне подумать.

Через пять минут напряжённого молчания он поднял голову.

— Света, — сказал он, — в воскресенье всё решится. Понедельник уйдёт на формальности. Во вторник мне нужно будет заняться делами банка. Если хочешь, позвони мне в среду. Я расскажу тебе эту историю до конца. То, что смогу рассказать, — добавил он.

— Я стёрла твой телефон из записной книжки, — заявила Грачёва.

— Не думаю, — усмехнулся гость.

— Ты не можешь позвонить мне сам? Хоть раз в жизни? — У Светланы Владимировны дрогнула нижняя губа, но она тут же взяла себя в руки.

— Хорошо, я позвоню, — неожиданно согласился мужчина.

— И тогда мы договоримся, куда пойдём обедать, — закончила Грачёва.

— Обедать? — Гость приподнял правую бровь.

— Конечно, — сказала Грачёва. — Ты же не будешь рассказывать мне длинную интересную историю по телефону?

Мужчина еле заметно улыбнулся.

— Да, это было бы немного нелепо, — признал он. — Хорошо, пусть будет по-твоему. Белый обед, как белый танец. Это когда женщина приглашает мужчину и платит за него. А теперь я пойду. Всего доброго.

— Всего, — кивнула Грачёва.

Минут через пять рыжеволосая помощница Грачёвой заглянула в комнату, чтобы напомнить о корейцах.

Начальница полулежала в кресле, закрыв глаза. На губах её блуждала рассеянная улыбка.

Помощница деликатно кашлянула.

Светлана Владимировна приоткрыла глаза.

— Настя, — сказала она. — А сделай-ка мне кофе по-ирландски.

Рыжая замешкалась. Она знала, что у Грачёвой есть правило — никогда и ни при каких обстоятельствах не употреблять алкоголь на работе.

Начальница поняла.

— Правила созданы, чтобы их нарушать, — каким-то легкомысленным тоном сказала она. — Да и вообще! Пусть будет по-моему! — Она вспорхнула с кресла и сладко, по-кошачьи потянулась.

19:10. Степаниди

Москва. Улица Трублаини, д. 7. Кафе «Победитель»

Георгий Константинович Степаниди блаженствовал. Точнее, готовился блаженствовать.

День выдался хлопотный. В три часа по Москве позвонили заказчики. Затем он — голодный и трезвый — сделал сложную серию портретов на фоне архитектуры. Голод и трезвость, а также недосып способствовали концентрации на задаче, но к шести фотограф был уже совершенно вымотан. Потом звонила Аля с какими-то глупыми претензиями. Дальше — клиент, который вроде как хотел сделать заказ, но под конец разговора сообщил, что ещё подумает. И только сейчас наконец у него нашлось время для восстановления сил.

Он уже оприходовал бутылочку лёгкого красного — так, для разминки, — и скушал первые сто граммчиков водочки с шашлычком из бараньих почек и курдюка. Еда тяжёлая, но Степаниди решил, что после такого дня может себе это позволить. Теперь он ждал утку, фаршированную зелёными помидорами. Уже чуял её аромат, доносящийся из кухни. Уже видел — внутренним взором — запотевший графинчик с арцахской кизиловой. Вот, сейчас, буквально через пару минут…