Правда и Небыль

— С этим у него в порядке всё было, — мрачно сказал Гриша. — Но он к деньгам легко очень относился. Жадным не был, не копил, но и не транжирил. В этом и других смыслах правильный был человек, царство ему небесное. Представляете, ни одной вредной привычки не было у него! Не курил. Алкоголь на дух не переносил, физически. Здоровый был как конь. То есть как лось. Девушки на него бросались просто… А у него в жизни был только один пунктик: рисовать. Своё. И ведь понимал, что не получается. Но не мог с этим примириться, врал себе, обманывал, пытался что-то сделать — и никак. Вот где настоящая трагедия. Шекспир тихо курит в сторонке. Ну, а когда совсем, окончательно понял, что он — не художник, в смысле не художник с большой буквы и что почти любой, кто умеет хоть что-то накалякать, против него — Моцарт, а он — вечный Сальери, вышел в окно. Одиннадцатый этаж. Такие дела.

— Гриша, а вы-то что сами думаете про его творчество? Он ведь что-то и зачем-то рисовал. — Банкир вытянул ноги: так было удобнее.

— Видел. Честно? Картины у него были, ну, скажем так, слабые. Никакие, если уж совсем честно. Как фотографии… извините. Как фотографии в плохом смысле. А вот копии его — шедевры. Будет секундочка, можете взглянуть. Они у нас есть.

— У нас? — не понял Юрьев.

— У нас. В банке. Я дал Посыхалину немножко подработать. Он просил работы к себе в мастерскую, но вы не разрешили ничего выносить… Помните, я просил, а вы сказали — пусть у нас рисует. Вот Володя у нас в хранилище почти полгода провёл. Кашель даже там подхватил. Очень он хотел одну работу повторить. «Небыль» Апятова. Зацепила она его чем-то. Хотел понять апятовский метод и, наверное, я так подозреваю, через это пытался осознать, как ему свой оригинальный стиль найти. Долго мучился. Говорил, что у Апятова какой-то волшебный мазок, что-ли… Движение тёмных масс… И ещё что-то про цвет. Про оттенки. Вообще считал, что Апятов был мутант. В том смысле, что в глазах у него был двойной набор колбочек, такие клетки, цвета различают… А, ладно, чего уж теперь-то… Помяни, Господи Боже наш, в вере и надежди живота вечнаго преставльшагося раба Твоего, брата нашего Владимира, и яко Благ и Человеколюбец, отпущаяй грехи, и потребляяй неправды, ослаби, остави и прости вся вольная его согрешения и невольная, избави его вечныя муки и огня геенскаго, и даруй ему причастие и наслаждение вечных Твоих благих, уготованных любящим Тя: аще бо и согреши, но не отступи от Тебе, и несумненно во Отца и Сына и Свя-таго Духа, Бога Тя в Троице славимаго, верова, и Единицу в Троице и Троицу в Единстве православно даже до последняго своего издыхания исповеда. Темже милостив тому буди, и веру яже в Тя вместо дел вмени, и со святыми Твоими яко Щедр упокой: несть бо человека, иже поживет и не согрешит. Но Ты Един еси кроме всякаго греха, и правда Твоя, правда во веки, и Ты еси Един Бог милостей и щедрот, и человеколюбия, и Тебе ела-ву возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков. Аминь. — Гриша прочитал скороговоркой молитву, открыл урну и аккуратно высыпал её содержимое в Волгу.

Юрьев молча наблюдал за действом. Он вполуха слушал Гришу, так как давно увидел то, что искал: интересный сюжет. Ветка дерева в режимном свете садящегося солнца нереально отражалась в воде, и банкир, преобразившийся в фотографа, думал больше о том, с какого ракурса лучше отснять ветку.

21:30. Зверобоев. Мстиславский. Юрьев

Москва. Ул. Асламбекова, д. 15. Кафе-ресторан «Дядюшка Ляо»

— Не везёт — ищи предателя, и когда вдруг ни с того ни с сего фишка переть начинает, как нам сейчас вдруг с копией картины, тоже ищи подвох. Если кажется, что жизнь налаживается, значит, что-то не заметил. Когда счастлив больше одного дня, знай, что от тебя что-то скрывают. Везение, как и неудача, должно вызывать подозрение, — констатировал Зверобоев. — Всё, что удачно складывается, заканчивается нескладно.

В руке у него была крошечная двадцатиграммовая рюмочка с китайской водкой. Водка пахла на весь стол. Никто этого не замечал.

— Гриша, я правильно вас понял, — волновался и не мог поверить свалившемуся счастью Юрьев, — что у нас в хранилище есть копия «Небыли»? Кстати, а кому она принадлежит? Формально?

— Гм-гм-гм, — Гриша почесал нос. — Я, вообще-то, должен был Володе заплатить в окончательный расчёт за работу. Нет, аванс он получил. Копию хотели потом в отделение на Бауманской передать, управляющемукартинаочень понравилась, он понимает в живописи, просил. Но…

— Забыл, — добродушно, без тени иронии закончил Степан Сергеевич и водку всё-таки выпил, закусив жареной креветкой.