Правила вежливости

И потому, если цвет нового свитера не гармонировал с цветом его глаз, я отсылала свитер обратно. Если первые четыре пены для бритья имели чересчур выраженный цветочный запах, я говорила девушке в «Бергдорфе», чтобы она принесла еще четыре. Если бифштекс из лучшей части филея казался мне недостаточно толстым, я сама вставала у прилавка и следила за тем, как мистер Оттоманелли орудует мясницким ножом, отрезая кусок именно такой толщины, какой мне нужен. Впервые в жизни мне хотелось о ком-то заботиться – хотя Уоллес, возможно, как раз от этого и пытался убежать. Затем, покончив с делами и чувствуя, что «заслужили» отдых, мы пили коктейли в каком-нибудь пустом баре, а потом обедали в каком-нибудь симпатичном ресторане, даже места заранее не заказывая, и катили обратно на Пятую авеню в квартиру Уоллеса, где, обмениваясь впечатлениями о прочитанных романах, делились друг с другом шоколадными батончиками «Херши».

Однажды вечером в начале августа, когда мы ужинали в «Гроув» – где красуется фикус в горшке, увешанный маленькими белыми лампочками, – Уоллес с грустью заметил, что на Рождество его дома не будет.

Рождество, по всей видимости, было для семейства Уолкотт самым любимым праздником. В сочельник три поколения семьи собирались в «адирондакском лагере», и, пока все ходили к полуночной мессе, миссис Уолкотт успевала выложить у каждого на подушке новенькую пижаму его излюбленной расцветки. И утром все спускались вниз и завтракали возле только что срубленной в лесу елки в ярких пижамах, клетчатых или в красно-белую полоску. Уоллес не особенно любил делать покупки, когда это касалось его самого, но страшно собой гордился, когда находил идеальный подарок для кого-то из своих племянников и племянниц, особенно для своего юного тезки Уоллеса Мартина. Но в этом году ему вряд ли удалось бы вернуться домой вовремя.

– А что, если мы сейчас поедем и купим им подарки? – предложила я. – А потом каждый упакуем и снабдим запиской: «Просьба не вскрывать до Рождества», и отвезем к твоей матери?

– Нет, лучше, пожалуй, я оставлю их… у моего адвоката. И попрошу его непременно доставить их к нам домой в сочельник.

– Да, так еще лучше.

В общем, мы отставили тарелки в сторону, быстренько набросали план дальнейших действий и составили список будущих получателей подарков, указав степень его родства с Уоллесом, а также его возраст, характер и предполагаемый вариант подарка. Помимо сестер, зятьев, племянниц и племянников Уоллеса в список были включены его секретарша, его шофер Майкл и еще несколько человек, по отношению к которым он чувствовал себя обязанным. Это был невероятно забавный и длинный список с перечислением особенностей всех членов семейства Уолкотт. Ох, как дорого готовы были бы заплатить девушки из Ойстер-Бей, чтобы хоть одним глазком взглянуть на этот список!

Уик-энд мы с ним провели в магазинах, а затем, за два дня до отплытия Уоллеса в Испанию, собрались пообедать у него только вдвоем, чтобы, уютно устроившись, отметить его отъезд. Готовясь к этому прощальному обеду, я с утра принялась перебирать вещи у себя в шкафу, и моей первой мыслью было надеть свое платьице в горошек. Однако оно отчего-то показалось мне не совсем подходящим к данному случаю. И я, порывшись в шкафу, отыскала то самое черное бархатное платье, которое не надевала уже сто лет. А затем отыскала в шкатулке для шитья подходящую ленту, красную, как цветы пуансеттии.

* * *

Вечером, открыв мне дверь, Уоллес прямо-таки остолбенел.

– Ого! Хо… хо… хо, – вырвалось у него. И я сделала книксен.

Из проигрывателя в гостиной доносились рождественские гимны, а бутылка шампанского почти скрывалась внутри венка из живых еловых ветвей. Мы выпили за святого Николая, и за Джека Фроста, и за скорое возвращение домой даже после самых смелых и отчаянных приключений. Затем мы уселись на ковре, взяли ножницы и липкую ленту и принялись за работу.

Поскольку Уолкотты держали в своих руках бумажный бизнес, то, естественно, имели доступ и к оберточной бумаге любого качества: можно было бы взять зеленую, как лес, с рисунком в виде карамельной тросточки или бархатную красную с изображением саней и Санта-Клауса, курящего трубку. Но, согласно фамильной традиции, все подарки полагалось заворачивать в плотную белую бумагу; такую бумагу к Уолкоттам в дом доставляли целыми рулонами. Каждый белый сверток мы украшали лентой того цвета, который соответствовал данному члену клана.