Читаем Право- и левосудие: от Адама и Евы до дворцов правосудия полностью

Солон создал «гелиэю» – новый греческий суд, в который могли обратиться все свободные граждане страны. Так называлась площадь в Афинах. Гелиэю по-другому еще называют дикастерий – суд присяжных, а народных судей – дикастами и гелиастами. Мировые судьи назывались диэтами. И выбирались на эту должность граждане, достигшие 60-летнего возраста. От каждого фила (рода, общины) выбиралось 600 судей: 500 действующих, 100 запасных. Чтобы предотвратить возможные нарушения закона и злоупотребление своим положением, судей призывали к исполнению обязанностей непосредственно в день суда, согласно результатам жеребьевки. Диэтеты разбирали иски свыше 10 драхм (драхма – серебряная и золотая монета в древней Греции, а также денежная единица в современной Греции) [6]. Отказываться от должности диэтета было нельзя.

Вот как проходил суд в гелиэе. Вызывался ответчик плюс два свидетеля. Если вызванный не являлся в суд, то проигрывал дело. Предварительное следствие по делу называлось «анакрисис». Выяснялись обстоятельства спора, приводились доказательства, потом следовал опрос истца и ответчика. Их показания записывались. Доказательства складывались в особые сосуды и опечатывались: вот такие «сейфы» существовали в то время! Запрещалось затягивать время следствия. Нещадно карались лжесвидетельства. Спорящие стороны в любой момент могли обвинить друг друга в даче ложных показаний. В таком случае глава судебного заседания мог приостановить процесс для выяснения истинных обстоятельств дела. [1]

Позже, в Афинах существовал такой порядок. Ежегодно составляли список судей, в него по жребию попадали афиняне не моложе 30 лет, не замеченные в дурных поступках. Все судьи давали клятву:

«Я буду подавать свой голос сообразно законам и моей совести, без пристрастия и ненависти.

Я буду выслушивать одинаково благосклонно и обвинителя и обвиняемого.

Я как судья не буду брать подарков, и никто не примет их от моего имени.

Я клянусь в этом Зевсом, Аполлоном, Деметрой.

Если нарушу клятву, пусть погибну я сам и мои потомки».



Документы также могли быть рассмотрены судом в качестве доказательства. В этом случае допускались в качестве документа: законы, копии которых представляли тяжущиеся стороны, договоры, завещания и тому подобные акты.

Конечно, отзвуки родового строя, например, кровная месть за убийство, еще находили свое место в уголовном афинском праве, но от наказания за это преступление, если оно не было совершено умышленно, можно было откупиться. В исламском праве до сих пор бытует понятие «дия» – компенсация, которую должен заплатить виновник преступления, совершенного неумышленно. По древнегреческим законам в случае умышленного убийства человека, родственники и близкие убитого вправе потребовать возмездия (кисас).

Вот перечень преступлений, которые рассматривал дикастерий:

– государственные преступления: государственная измена, оскорбление богов, обман народа, внесение в народное собрание противозаконных предложений, ложный донос по делам о политических преступлениях;

– преступления против личности, в число которых, помимо убийств, следует внести: причинение увечья, нанесение побоев, клевету, оскорбление;

– преступления против семьи – дурное обращение детей с престарелыми родителями, опекуна с сиротами, родственников с дочерями-наследницами;

– имущественные преступления. При краже, если она совершалась ночью, преступника дозволялось убить на месте преступления.

В качестве наказаний практиковались:

– смертная казнь;

– продажа в рабство, которое могли применять к ворам-рецидивистам;

– телесные наказания, применявшиеся только к рабам;

– лишение свободы;

– штраф;

– конфискация;

– атимия, то есть бесчестье.

Что касается имущественного права, то в Афинах частная собственность строго охранялась. Впрочем, на частных собственников накладывались определенные повинности и в случае совершения преступления все, что «нажито непосильным трудом», могло быть конфисковано. Ценной собственностью, которая защищалась особенно упорно, были рабы – «говорящие орудия». Последние порой даже не имели имен собственных, только прозвища. О широкой свободе распоряжения собственностью и владением имущества свидетельствует наличие разного вида сделок: договоры товарищества, купли-продажи, найма, ссуды, займа, личного найма и подряда, поклажи.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Критика русской истории. «Ни бог, ни царь и ни герой»
Критика русской истории. «Ни бог, ни царь и ни герой»

Такого толкования русской истории не было в учебниках царского и сталинского времени, нет и сейчас. Выдающийся российский ученый Михаил Николаевич Покровский провел огромную работу, чтобы показать, как развивалась история России на самом деле, и привлек для этого колоссальный объем фактического материала. С антинационалистических и антимонархических позиций Покровский критикует официальные теории, которые изображали «особенный путь» развития России, идеализировали русских царей и императоров, «собирателей земель» и «великих реформаторов».Описание традиционных «героев» русской историографии занимает видное место в творчестве Михаила Покровского: монархи, полководцы, государственные и церковные деятели, дипломаты предстают в работах историка в совершенно ином свете – как эгоистические, жестокие, зачастую ограниченные личности. Главный тезис автора созвучен знаменитым словам из русского перевода «Интернационала»: «Никто не даст нам избавленья: ни бог, ни царь, и не герой . ». Не случайно труды М.Н. Покровского были культовыми книгами в постреволюционные годы, но затем, по мере укрепления авторитарных тенденций в государстве, попали под запрет. Ныне читателю предоставляется возможность ознакомиться с полным курсом русской истории М.Н. Покровского-от древнейших времен до конца XIX века.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Михаил Николаевич Покровский

История / Учебная и научная литература / Образование и наука
Серийные убийцы от А до Я. История, психология, методы убийств и мотивы
Серийные убийцы от А до Я. История, психология, методы убийств и мотивы

Откуда взялись серийные убийцы и кто был первым «зарегистрированным» маньяком в истории? На какие категории они делятся согласно мотивам и как это влияет на их преступления? На чем «попадались» самые знаменитые убийцы в истории и как этому помог профайлинг? Что заставляет их убивать снова и снова? Как выжить, повстречав маньяка? Все, что вы хотели знать о феномене серийных убийств, – в масштабном исследовании криминального историка Питера Вронски.Тщательно проработанная и наполненная захватывающими историями самых знаменитых маньяков – от Джеффри Дамера и Теда Банди до Джона Уэйна Гейси и Гэри Риджуэя, книга «Серийные убийцы от А до Я» стремится объяснить безумие, которое ими движет. А также показывает, почему мы так одержимы тру-краймом, маньяками и психопатами.

Питер Вронский

Документальная литература / Публицистика / Психология / Истории из жизни / Учебная и научная литература
Приключение. Свобода. Путеводитель по шатким временам. Цивилизованное презрение. Как нам защитить свою свободу. Руководство к действию
Приключение. Свобода. Путеводитель по шатким временам. Цивилизованное презрение. Как нам защитить свою свободу. Руководство к действию

Книги, вошедшие в настоящее издание, объединены тревожной мыслью: либеральный общественный порядок, установлению которого в странах Запада было отдано много лет упорной борьбы и труда, в настоящее время переживает кризис. И дело не только во внешних угрозах – терроризме, новых авторитарных режимах и растущей популярности разнообразных фундаменталистских доктрин. Сами идеи Просвещения, лежащие в основании современных либеральных обществ, подвергаются сомнению. Штренгер пытается доказать, что эти идеи не просто устаревшая догма «мертвых белых мужчин»: за них нужно и должно бороться; свобода – это не данность, а личное усилие каждого, толерантность невозможна без признания права на рациональную критику. Карло Штренгер (р. 1958), швейцарский и израильский философ, психоаналитик, социальный мыслитель левоцентристского направления. Преподает психологию и философию в Тель-Авивском университете, ведет колонки в газетах Haaretz и Neue Zurcher Zeitung.

Карло Штренгер

Юриспруденция / Учебная и научная литература / Образование и наука
Эстетика
Эстетика

В данный сборник вошли самые яркие эстетические произведения Вольтера (Франсуа-Мари Аруэ, 1694–1778), сделавшие эпоху в европейской мысли и европейском искусстве. Радикализм критики Вольтера, остроумие и изощренность аргументации, обобщение понятий о вкусе и индивидуальном таланте делают эти произведения понятными современному читателю, пытающемуся разобраться в текущих художественных процессах. Благодаря своей общительности Вольтер стал первым художественным критиком современного типа, вскрывающим внутренние недочеты отдельных произведений и их действительное влияние на публику, а не просто оценивающим отвлеченные достоинства или недостатки. Чтение выступлений Вольтера поможет достичь в критике основательности, а в восприятии искусства – компанейской легкости.

Виктор Васильевич Бычков , Виктор Николаевич Кульбижеков , Вольтер , Теодор Липпс , Франсуа-Мари Аруэ Вольтер

Детская образовательная литература / Зарубежная классическая проза / Прочее / Зарубежная классика / Учебная и научная литература