Читаем Право- и левосудие: от Адама и Евы до дворцов правосудия полностью

Нормы-обычаи были основаны на естественно-природной необходимости и имели значение для всех сторон жизни общины, рода, племени, для регламентации хозяйственной жизни и быта, семейных и иных взаимоотношений членов рода, первобытной морали, религиозно-ритуальной деятельности. Их целью было поддержание и сохранение кровнородственной семьи. Это были мононормы.

Мононормы «уравнивали» соплеменников, строгим образом регламентировали их занятия и поведение, иначе им было не выстоять перед силами природы и враждебными сообществами, которые могли на них напасть. Древний человек не воспринимал обычай как нечто отрицательное или чуждое. Это был переход из животного состояния в человеческое, прогресс на пути к обществу цивилизованному. При необходимости к злостным нарушителям норм-обычаев применялось принуждение, исходившее от всего рода или племени, например, изгнание из рода, племени, а в отдельных случаях – смертная казнь [2].


3. Реконструкция группы неандертальцев / © Max Planck Institute for Evolutionary Anthropology.


До возникновения хотя бы какой-то государственности было еще достаточно далеко, поэтому нормативно-правового регулирования в современном понимании быть не могло. Однако «правовой регулятор» в первобытном обществе уже существовал. Это была система запретов – табу. «Табу – строгий запрет на совершение какого-либо действия, основанный на вере в то, что подобное действие является либо священным, либо несущим проклятие для обывателей, под угрозой сверхъестественного наказания» [3]. Например, строгий запрет охотиться на определенные виды животных, употреблять их в пищу. Некоторые табу живы и по сей день. Так, мы знаем, что, например, в Индии, священным животным является корова, мясо которой есть строго запрещено. У одних народов возбранялось работать в определенный день, за исключением непредвиденных случаев, например, нужно вытащить из ямы упавшего бычка, у других – есть рыбу во время военных действий. Многие табу выражают некое интуитивное, очень древнее знание о природе вещей и удерживают людей, уже забывших истинный его смысл, от совершения опрометчивых поступков, которые могут иметь для них неприятные последствия. Табу – это неотъемлемая часть каждой древней культуры. Прошли века и табу у многих государств стало основанием для принятия разных законов и конституций. [4]

Помимо запретов стали практиковаться дозволение и позитивное обязывание. Разрешалось охотиться на определенных животных, обозначалось время охоты на них, то же самое касалось и сбора плодов, трав. Позитивное обязывание указывало, как следует вести быт, напр., разжигать костры, готовить пищу, обустраивать жилище.

«Наказания в первобытном обществе носили скорее моральный, чем правовой, характер и тесно взаимосвязаны с религиозными дозволениями и запретами, а также общественным контролем за их соблюдением… Измена воспринималась как самое опасное преступление, которое грозит гибелью для общины, и потому вызывала единодушное всеобщее негодование. … Чародейство, вероятно, самое первое по времени и самое распространенное из всех первобытных преступлений… За причинение осознанного вреда чародейными средствами колдуну полагалась кровная месть или наказание смертной казнью… Святотатство подразумевало убийство и употребление в пищу мяса священного животного, в котором воплощалось племенное божество… Самыми распространенными преступлениями против половой нравственности были кровосмешение и прелюбодеяние». [5]

Первобытное право

Значительно позже древние люди занялись возделыванием земли, приручением и разведением животных. Наступил этап производящей экономики. Появилось имущество, его излишки, а следом – неравенство и социальные различия: появились бедные и богатые. С расслоением общества потребовались другие регуляторы человеческой деятельности. Постепенно обычаи трансформировались в нормы морали и права, которые стали служить интересам правящего слоя.


4. Зденек Буриан «Стоянка кроманьонцев»


Перейти на страницу:

Похожие книги

Критика русской истории. «Ни бог, ни царь и ни герой»
Критика русской истории. «Ни бог, ни царь и ни герой»

Такого толкования русской истории не было в учебниках царского и сталинского времени, нет и сейчас. Выдающийся российский ученый Михаил Николаевич Покровский провел огромную работу, чтобы показать, как развивалась история России на самом деле, и привлек для этого колоссальный объем фактического материала. С антинационалистических и антимонархических позиций Покровский критикует официальные теории, которые изображали «особенный путь» развития России, идеализировали русских царей и императоров, «собирателей земель» и «великих реформаторов».Описание традиционных «героев» русской историографии занимает видное место в творчестве Михаила Покровского: монархи, полководцы, государственные и церковные деятели, дипломаты предстают в работах историка в совершенно ином свете – как эгоистические, жестокие, зачастую ограниченные личности. Главный тезис автора созвучен знаменитым словам из русского перевода «Интернационала»: «Никто не даст нам избавленья: ни бог, ни царь, и не герой . ». Не случайно труды М.Н. Покровского были культовыми книгами в постреволюционные годы, но затем, по мере укрепления авторитарных тенденций в государстве, попали под запрет. Ныне читателю предоставляется возможность ознакомиться с полным курсом русской истории М.Н. Покровского-от древнейших времен до конца XIX века.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Михаил Николаевич Покровский

История / Учебная и научная литература / Образование и наука
Серийные убийцы от А до Я. История, психология, методы убийств и мотивы
Серийные убийцы от А до Я. История, психология, методы убийств и мотивы

Откуда взялись серийные убийцы и кто был первым «зарегистрированным» маньяком в истории? На какие категории они делятся согласно мотивам и как это влияет на их преступления? На чем «попадались» самые знаменитые убийцы в истории и как этому помог профайлинг? Что заставляет их убивать снова и снова? Как выжить, повстречав маньяка? Все, что вы хотели знать о феномене серийных убийств, – в масштабном исследовании криминального историка Питера Вронски.Тщательно проработанная и наполненная захватывающими историями самых знаменитых маньяков – от Джеффри Дамера и Теда Банди до Джона Уэйна Гейси и Гэри Риджуэя, книга «Серийные убийцы от А до Я» стремится объяснить безумие, которое ими движет. А также показывает, почему мы так одержимы тру-краймом, маньяками и психопатами.

Питер Вронский

Документальная литература / Публицистика / Психология / Истории из жизни / Учебная и научная литература
Приключение. Свобода. Путеводитель по шатким временам. Цивилизованное презрение. Как нам защитить свою свободу. Руководство к действию
Приключение. Свобода. Путеводитель по шатким временам. Цивилизованное презрение. Как нам защитить свою свободу. Руководство к действию

Книги, вошедшие в настоящее издание, объединены тревожной мыслью: либеральный общественный порядок, установлению которого в странах Запада было отдано много лет упорной борьбы и труда, в настоящее время переживает кризис. И дело не только во внешних угрозах – терроризме, новых авторитарных режимах и растущей популярности разнообразных фундаменталистских доктрин. Сами идеи Просвещения, лежащие в основании современных либеральных обществ, подвергаются сомнению. Штренгер пытается доказать, что эти идеи не просто устаревшая догма «мертвых белых мужчин»: за них нужно и должно бороться; свобода – это не данность, а личное усилие каждого, толерантность невозможна без признания права на рациональную критику. Карло Штренгер (р. 1958), швейцарский и израильский философ, психоаналитик, социальный мыслитель левоцентристского направления. Преподает психологию и философию в Тель-Авивском университете, ведет колонки в газетах Haaretz и Neue Zurcher Zeitung.

Карло Штренгер

Юриспруденция / Учебная и научная литература / Образование и наука
Эстетика
Эстетика

В данный сборник вошли самые яркие эстетические произведения Вольтера (Франсуа-Мари Аруэ, 1694–1778), сделавшие эпоху в европейской мысли и европейском искусстве. Радикализм критики Вольтера, остроумие и изощренность аргументации, обобщение понятий о вкусе и индивидуальном таланте делают эти произведения понятными современному читателю, пытающемуся разобраться в текущих художественных процессах. Благодаря своей общительности Вольтер стал первым художественным критиком современного типа, вскрывающим внутренние недочеты отдельных произведений и их действительное влияние на публику, а не просто оценивающим отвлеченные достоинства или недостатки. Чтение выступлений Вольтера поможет достичь в критике основательности, а в восприятии искусства – компанейской легкости.

Виктор Васильевич Бычков , Виктор Николаевич Кульбижеков , Вольтер , Теодор Липпс , Франсуа-Мари Аруэ Вольтер

Детская образовательная литература / Зарубежная классическая проза / Прочее / Зарубежная классика / Учебная и научная литература