Право на пиво

— Служба. Два убийства было. Я даже забыл. Мне староста звонил, поздравил… А много наших было? Белый был? Я знаю, он крутой предприниматель… А Монч знаешь куда сына учиться направил? На радиофак! Класс! Учится по тем же книгам, что и тато. А Фляк был?

— Нет. Он как раз с «Океном Эльзы» в туре был по стране.

— Ты ж говорил, он на «Оболони».

— Вот «Оболонь» и спонсировала. А он типа представитель фирмы. Мне Бабич рассказывал. Они дружат. А тебе нравится «Океан Эльзы»?

— Да. Особенно эта: «Ты машина, и я машина…»

— Любимая песня гаишников?

Иван не ответил. То ли напевал про себя, то ли думал о чем-то.

— Да-а-а, — задумчиво произнес он через какое-то время. — А я все понять не могу, как ты стал священником. Учился хорошо. Фантастикой увлекался.

— Я и сейчас увлекаюсь.

— А как же православие? Не противоречит?

— Ты, Иван, хочешь за семь минут постигнуть азы православия? Это — как курс физики за ночь перед экзаменом.

— Ну-у-у, я немного все-таки подкован. Читал Евангелие. Знаю Символ Веры. Знаю, что христиан два миллиарда. Из них православных что-то чуть больше десяти процентов, а католиков — почти половина. Мне, кстати, католическая церковь даже больше нравится. Там как-то уютнее. Сесть можно. А у нас стоять надо.

— Хм. Ты, все-таки, сказал «у нас».

— А еще меня раздражает старый стиль. Что наша церковь себе думает? Путаница! Я как-то пару лет тому назад хотел поститься. Помнишь, ты меня убеждал, как это полезно для души и тела, и все такое… Ну и что? Новый год, все пьют, гуляют, веселятся, столы ломятся от жратвы, а наши святоши сурово так пальчиком — низзя! А католики — молодцы. Все по-людски. Вот ты можешь это объяснить?

— Могу. Католики хотят, чтобы человеку было лучше, а православные — чтобы человек был лучше. Это более трудная задача. Католическая церковь ближе к людям, а православная — к Богу. Поэтому нас и меньше. И я считаю неправильным, что бокал шампанского и миска оливье в ночь с тридцать первого на первое стали наивысшей ценностью. Хотя, если бы было какое-то голосование, какой-нибудь православный референдум, проголосовал бы за переход на новый стиль, конечно. А пока православному человеку предлагают выбор: жить по светским законам или по церковным. И каждый имеет право выбора.

— Нет, меня другое интересует! Вот смотри! Рождество: когда оно правильно наступает — у католиков или у нас?

— Вань, ну ты же технарь, хоть и бывший! У каждого своя система координат.

— Не то! Вот смотри! Помнишь кто-то нам говорил, что на Крещение, когда воду святят… Так вот, в этот день, девятнадцатого января, крещенская вода изменяет свои физические свойства, поляризацию, или что-то в этом роде. Помнишь?

— Ну?

— Так вот, если перейти на новый стиль, то, выходит, что вода будет менять свои физические свойства через тринадцать дней после праздника. А в чем же тогда будет праздник? Или ты хочешь сказать, что если проголосуешь за новый стиль, то и поляризация начнется на тринадцать дней раньше? Это же нонсенс!

— Я могу только повторить то, что говорил раньше, — немного грустно произнес священник. — Миром управляют не физические законы, а нравственные.

— Достал ты! — возмутился милиционер. — Мы же в реальном мире живем, а не в фантастическом. Вань, ну ты же технарь, хоть и бывший! Ну? При нагревании тело расширя-я-яется. Молекулы в нем есть такие, помнишь? Когда человек выпьет, молекулы спирта попадают в кровь. Изменяется ее биохимия. Кровь попадает в мозг — изменяет его среду, измененная среда меняет процессы мышления. Человек становится пьяным. Ну? Все из-за молекул спирта. При чем здесь нравственность?

— Да при том, что решение пить или не пить — это результат нравственного закона, а не физического.

— Хорошо, а если… — майор замолчал.

— Что, если?

— Ничего! — Иван Иванов был рассержен. — Давай прервем наш диспут! Давай пиво пить! Ты обещал.

— Давай. Только, слушай, ты ж на машине. Раз уж ты приехал, подбрось меня в одно место. Тут недалеко, а потом попьем, поговорим спокойно.

— Ты ж говорил, можно пить за рулем.

— Ну не в прямом же смысле.

Сев в машину, майор вставил ключ зажигания и рванул с места. Было видно, что он еще возбужден.

— У тебя бензин на нуле! — взглянув на панель, робко предупредил Иваненко.

— Ну и что? Буду думать, что у меня полон бак. Каждый получает по своей вере! Так?

— Ты же не веришь.

— Верю!

— Неужели?

— Верю! Я залил сегодня полный бак. Просто индикатор поломан, не показывает, — настроение милиционера улучшилось.

Оба Ивана приехали к какой-то древней старушке. Священник о чем-то поговорил с ней, потом подошел к другу и попросил:

— Иван, я деньги забыл. Хотел помочь немного. Съезди ко мне домой! Там в письменном столе, внизу. Все забери!

Вернулся Иванов каким-то уж сильно веселым.

— Ты так гордишься своим приколом с бензином? — видя его возбужденные глаза, спросил Иваненко. — И что ты так долго? Половина седьмого уже.

— Код замка забыл, — оправдался милиционер. — Поехали домой?

Всю дорогу Иванов молчал, только насвистывал что-то.

Дома, он, как хозяин подошел к холодильнику.

— Давай-ка попробуем твоей «Оболони»!

— Давай!