Православие и русская литература в 6 частях. Часть 6, кн. 2 (VI том)

Смейтесь, когда читаете про то, как комар впился в шею мёртвому Гоголю; смейтесь, когда поэт сравнивает “вздрогнувшие кувшинки на пруду” с обезглавленными “шейками гимназисток”; смейтесь, когда он пишет в стихотворении, посвящённом смерти Кирсанова: “Прощайте, Семён Исаакович! Фьюить!” Смейтесь, когда сам поэт говорит: “В каждой вещи есть своя поэзия; в навозе и в цветке; есть она и в плавках и в боге”. И вообще, смейтесь всегда, когда видите, что стёрты грани добра и зла, истины и лжи, когда “нет ни бога и ни дьявола”.

Кстати, это самое любимое состояние души поэта:

Я люблю уйти в сиянье,

где границы никакой.

Под соусом иронии всё проглотишь»¹³³.

Да это совершенное воплощение всех принципов постмодернизма, хотя о том прежде никто не догадывался. Кому интересно, может обратиться к процитированной статье Вигилянского, освобождая нас от подробного разбора того, что насочинял Вознесенский: критик тонко и остроумно сумел показать, что всё это сочинительство есть лишь рациональное конструирование псевдо-образной системы, но никак не творчество.

Однако в либеральной критике — «претенциозные глупости и совершенно ничтожные мысли Вознесенского возводятся в ранг большой поэзии»¹³⁴,— как с недоумением сказал о том композитор Г.В.Свиридов. Это характеризует, впрочем, и самоё критику.

Может быть, Вознесенский и не стоил бы особого внимания, поскольку от подлинной поэзии его деятельность достаточно отдалена, но в последнее время он активно заявляет об особой духовности того, что конструирует, обильно включает крест даже во внешнее оформление своих изданий*

*Так, слова, образующие название одной из последних книг Вознесенского «Аксиома самоиска» (1990), расположены на обложке в форме креста, крестообразно выполнен и набор прозаических текстов, включённых в издание, прямой крест (вместо обычных звёздочек) становится здесь типографским знаком, отмечающим внутреннее деление текста.

и утверждает, будто его непосредственно вдохновляет некая вышняя сила. В телеинтервью журналисту Урмасу Отту (в конце декабря 1999 года) Вознесенский пояснил: голос свыше приходит к нему часто в виде некоего невнятного «бормотания», которое затем он уже переводит в собственное творчество.

Уже то сразу сомнительно, что Божий глас может проявлять Себя как бормотливая невнятица.

Святитель Игнатий (Брянчанинов) писал: «Святые духи уклонились от общения с человеками, как с недостойными такого общения, духи падшие, увлекшие нас в своё падение, смесились с нами, и чтоб удобнее содержать нас в плену, стараются соделать и себя и свои цели для нас незаметными. Если же они и открывают себя, то открывают для того, чтобы укрепить своё владычество над нами. Всем нам, находящимся в рабстве у греха, надо знать, что общение с святыми Ангелами несвойственно нам по причине нашего отчуждения от них падением, что нам свойственно, по той же причине, общение с духами отверженными, к разряду которых мы принадлежим душою, — что чувственно являющиеся духи человекам, пребывающим в греховности и падении, суть демоны, а никак не святые Ангелы…Святые Ангелы являются только святым человекам, восстановившим с Богом и с ними общение святою жизнью. Хотя демоны, являясь человекам, наиболее принимают вид светлых Ангелов для удобнейшего обмана; хотя и стараются иногда уверить, что они человеческие души, а не бесы; хотя они иногда и предсказывают будущее; хотя открывают тайны: но вверяться им не должно. У них истина перемешана с ложью, истина употребляется по временам только для удобнейшего обольщения»¹³⁵.

Можно, разумеется, принять версию, что Вознесенский уже достиг святости. Но тому подтверждением должны стать хотя бы плоды его сочинительства. Однако плоды эти весьма сомнительны. Сочинённое этим литератором несёт в себе много кощунственных, даже богоборческих образов, пачкать себя цитированием коих не велико удовольствие. Но чтобы не быть голословным, ограничимся хотя бы некоторыми примерами. В середине 80-х годов Вознесенский опубликовал среди прочих опус под названием «Человек породы сенбернар». Так он поименовал тех, кто самоотверженно служит человечеству. Вот выдержка из этого опуса:

…Но спасал, когда нас забывал

Человек по имени Христос,

Человек породы сенбернар.

Если эту неудобочитаемую фразу переложить на язык более внятный, то обнаружится такая мысль: когда человек по имени Христос забывал страждущих, попавших в беду людей, то их спасал другой — беззаветно им преданный человек, напоминающий своею самоотверженностью собаку породы сенбернар. Это не просто кощунство, а прямая хула на Духа. Откровенный антропоцентризм слишком заявляет о себе в этих строках. И вот такому гуманисту начинает слышаться некое «бормотание». Заметим: человек удостаивается не духовного, но чувственного общения с потусторонним миром. Святитель Игнатий писал: