Предел Бортля

Два с половиной месяца назад Джастин и его русский коллега Сергей Ковалев дали прогноз, который пока казался ошибочным. По их расчетам, рожденным в спорах и вскормленных литрами кофе, комета находилась в «зоне смерти», за пределом Бортля. Ее слабая активность, кратковременные вспышки непонятной природы, скорость вращения ядра и еще огромное количество других собранных данных, – все это они бросили в научный котел, замешали на своем знании и, возможно, каком-то предчувствии и получили решение. Оно оказалось непринятым – большинство коллег его не признало. В последние дни их с Ковалевым заявление часто звучало по телевизору в различных сюжетах, имевших явно негативную окраску. Молодых ученых завуалированно обвиняли в некомпетентности и поспешности. Комета прошла перигелий двадцать три дня назад, и она все еще была цела. Неужели они так ошиблись? Этот вопрос жутко мучал и изводил Донована последние несколько недель.

На мониторе показалась строчка с именем файла, побежала зеленая полоска загрузки данных. Наконец-то! Это ожидание уже становилось невыносимым. Все присутствующие в зале ученые вернулись за свои рабочие места. На экране появлялись все новые строки – они принимали с Параналя поток «сырых» данных, которые требовали предварительной обработки. Джастин ждал, пока в общем доступе появятся финальные версии кадров, с которыми уже можно будет работать.

Общий каталог все еще оставался пуст, и Донован обновлял его содержимое с маниакальным упорством. Пусто, пусто, пусто, вот появился первый кадр! Джастин открыл его и увидел уже хорошо знакомую голову кометы. Ее поверхностная яркость была высока, и астроном попытался выделить изображение центрального уплотнения. Применяя различные фильтры и настройки, ему удалось добиться того, чего он хотел, и от увиденного его глаза буквально полезли на лоб. Потерев их руками, Джастин оглянулся по сторонам, как будто пытаясь удостовериться, что все это реальность, а не сон. Он еще больше приблизил изображение. И все вроде было на месте, вот псевдоядро, выделенное на фоне комы, однако его морфология, форма, была теперь совсем другой! Вместо ровного, практически идеально круглого уплотнения на экране монитора была отчетливо видна каплевидная сплюснутая форма с острым, как жало, хвостом. Донован еще раз огляделся по сторонам и лишь сейчас заметил, что большинство присутствующих в зале смотрят на огромный экран, куда транслировалось изображение с его монитора.

– Джастин, смотри! – где-то справа раздался голос, и еще на одном экране появилось новое изображение. Кто-то из коллег, пока Донован занимался псевдоядром, работал с формой головы кометы. На мозаичном снимке с многократно усиленными деталями, состоящем из нескольких кадров, было отчетливо видно, что спереди головы кометы сформировались хорошо заметные ударные дуги или, как их называли специалисты – «крылья». Эти два изображения, выведенные сейчас на мониторы, были абсолютно понятны всем тем людям, что собрались здесь в эту странную волшебную новогоднюю ночь. Сзади раздались чьи-то аплодисменты, и уже через несколько секунд весь зал аплодировал ему, Джастину Доновану и, конечно, его русскому коллеге и одному из открывателей кометы. Кометы, которая начала необратимый процесс распада. Джастин крутился на кресле, не в силах пока осознать, что все это не сон, не иллюзия, а самая настоящая реальность. Люди подходили и жали ему руку, кто-то обнимал. А он все переводил свой взгляд то на один, то на другой экран. Через пять минут, немного успокоившись, он подвинул к себе ноутбук и написал короткое письмо.

Сергей гулял уже второй час. Нужно было привести мысли в порядок, а лучшего для этого занятия, чем прогулка, Ковалев не знал. Послезавтра он вместе с Андреем улетает в Якутск, где будет организована техническая база их экспедиции, и уже оттуда они полетят в эвакуированный Магадан. Москва была укутана снегом и теперь выглядела как волшебный город из детской новогодней сказки. Сергей не помнил, когда еще за последние годы в декабре выпадало столько снега. Было не холодно, сверху тихо падали пушистые снежинки, и вот так, размышляя, Ковалев очутился на той самой аллее, где прошлым летом (а может, это было в одной из прошлых жизней) они гоняли с Викой на четырехколесном велосипеде.

Этой зимой на ВДНХ не стали заливать гигантский каток – вместо него расположился самый крупный в Москве лагерь для временных переселенцев. Вроде бы все вокруг было как обычно, но новые детали, такие как белые блоки модульных зданий эвакуационного центра среди заснеженных пустынных аллей, возвращали его в тягостную реальность.