Пределы реформ. Министерство внутренних дел Российской империи в 1802-1881 годах

Основные решения Лориса касались структуры МВД, экономики, земств, а также политики в области цензуры и образования. Стремясь обеспечить высочайшее одобрение своих планов, Лорис искусно обходил или вовсе игнорировал коллегиальные процедуры принятия решений и прочие формальности законодательного процесса. Ради достижения успеха Лорису тоже приходилось полагаться на личную власть самодержца, преобразования которой он и чаял. Все принятые тогда решения были рассчитаны на то, чтобы оказать влияние на общественное мнение, что Лорис понимал составной частью того «нового образа» – мысли и действия, – который правительству необходимо было «примерить»; безусловно, подобное намеренное взаимодействие правительства с общественностью распространилось до степени, немыслимой в прежние годы царствования Александра.

С ясностью мотивы Лориса обозначились в сентябре 1880 года, когда он выступил перед приглашенными редакторами крупнейших петербуржских изданий. Как вспоминают участники встречи, хотя министр по-прежнему надеялся на поддержку общественности, он ни в коей мере не потворствовал «либеральному» мнению, как утверждали его недоброжелатели. Напротив, «пресс-конференция» была затеяна Лорисом, в том числе чтобы разбранить журналистов за чрезмерное количество статей о «конституциях», «земских соборах» и прочем; подобные сочинения, говорил Лорис, лишь будоражат общественное чувство, вселяя напрасные надежды[449]. Он пояснял, что как министру внутренних дел ему не было поручено внесение предложения о создании центрально-представительного органа, идею которого он лично в любом случае не поддерживал.

Поддерживал же Лорис усиление уже созданных институций и их «видоизменение, насколько то потребуется» для приведения «в сообразность и гармонию с учреждениями старого порядка» [Там же: 236]. Министр имел в виду, конечно, земские и городские органы самоуправления, а также судебные учреждения. Окончательная их интеграция в структуру самодержавной власти требовала куда больших усилий, нежели простое учреждение формы представительства, как того неустанно требовала общественность. Учреждения же эпохи Великих реформ удастся оживить и интегрировать в продолжение следующих пяти-семи лет[450]. При этом Лорис прекрасно понимал, что любой проект, хотя бы шепотом намекавший на конституционализм или даже самое маломальское ослабление самодержавной власти, будет неминуемо отклонен. Тщетность подобных предложений заранее определялась отношением самого царя, а равно его придворных и высших сановников. Цель заключалась именно в переустройстве самодержавной политики и преображении традиционного идеала министерской власти, не угрожавшем при этом положению Александра. Отсюда следовало, что самодержавный миф требовалось поддерживать настолько долго, сколько будет необходимо для должной институционализации всех нужных для системного обновления элементов.

Главным средством обеспечения устойчивого положения и жизнеспособности самодержавия Лорис-Меликов видел разрешение присущих ему структурных и институциональных проблем. Поэтому он приступил к переустройству ведомственных функций МВД, получив с министерской должностью 6 августа и мандат на объединение полицейского аппарата империи. Так, уже 15 ноября все полицейские силы были окончательно подчинены новому Департаменту государственной полиции[451]. Этим слиянием исполнялась давняя цель Сперанского, которую тот преследовал при распределении министерских функций в 1810–1811 годах: объединение полицейских функций, наряду с отделением полиции, от общего и хозяйственного управления. Вследствие закона от 15 ноября политическая и исполнительная полиция сливались в один департамент с изъятием из его ведения 32 административных функций, распределявшихся между Департаментом общих дел, Хозяйственным департаментом и Земским отделом, лучше подготовленными к их выполнению. В задачи полиции более не входил надзор за губернскими управами, исполнением рекрутских повинностей, старообрядцами, сбором налоговых недоимок, общественными зданиями и прочим.