Предпоследний выход

И отсутствие Вамварьки, ставшей настоящей дочерью, тревожило его. Таковые оба ощущения пропажи невольно создавали некое искрящееся трение внутри его размышлений или, наоборот, способствовали проскальзыванию мысли в ходе сил разума, заканчивающемуся падением в никуда. Ум не знал, что предпринять, отошёл от дел, начал застаиваться и закисать.

А он и незаметно для себя переключился на раздумывание собственно о ходе. О ходьбе на дальние расстояния. Например: надо ли сочинять скоростное передвижение, чтобы преодолевать расстояния как можно быстрее? А для чего? Для того чтобы обеспечивать быт, далеко ходить не надо. Всё, как говорится, под рукой. Путешествовать по разным закоулкам Земли и Вселенной, чтобы воочию это всё увидеть и познать ради простого любопытства? Но разве нет иных способов удовлетворять любопытство? Оглядись вокруг себя. Погрузись в размышления. Там и там ты всегда отыщешь самые неожиданные предметы для исследования. Наверное, скоростное передвижение понадобится для того чтобы иметь возможность общаться с другими людьми, которые для тебя необходимы. Так? Но, соглашаясь с мнением Сент-Экзюпери, что роскошь человеческого общения это вообще единственная в мире роскошь, надобно отметить, что, как и любое богатство, его следует заработать. Иными словами, иди пешком к тому человеку, с которым желаешь пообщаться. Хоть одну версту, хоть и тысячу. Можно и на плотиках да челнах по речкам двигаться. Даже с парусом…

«А вот и правда. Надо бы развеяться», – подумал он, выходя из нового жилища в новой одежде.

«И своих повидать».

И снова пошёл в ГУЖиДе. Обычным ходом. Зарабатывать роскошь человеческого общения.

Глава 43. Великий переход 3

На Ятина тоже пала натуга. Он перестал воспринимать окружающую среду своей. Можно сказать, всю жизнь отдал уходу за ней в качестве большого знатока, но случилось такое. «Она сама по себе, а я сам по себе», – молвил он в мыслях и вслух. «Пособие? Государственное? Оставьте его себе. И этот чёртов напёрстник заберите. И… нет, ладонеглядку не отдам».

Вамварька, став свидетелем перемен в Любомире Надеевиче, оказалась в согласии с ним в связи с восприятием среды. Но совершенно самостоятельно и независимо. А главное, без всякого отчаяния. Ведь согласие – не посредничество, а, стало быть, не подчинение. Она это хорошо поняла, находясь в «Дикарии». Как-то она пыталась узнать у местных жителей, почему у них нет вождей. Ведь трудно представить дикаря без вождя. Те лишь недоумевали. Как раз её вопрос им показывался диким. И Вамварька сама поняла. Вождь нужен, когда идёт борьба с чем-нибудь или во имя чего-нибудь. А там таковой никогда и не пахло. Изначально.

Подошло время, Любомир Надеевич тоже спокойно и разумно стал рассматривать своё нелепое положение в ГУЖиДе. «Чужестранец», – пронеслось у него в уме и в чувствах не столь давнее размышление, когда он путешествовал по чужим гужидеям. Вот что. Просто. Не иностранец он, поскольку родился здесь. Да предки все насквозь тутошние. Но, вместе с тем, чужестранец. Точно, коль всё вокруг чужое. А таковое совершенно невыносимо. Даже при наличии замечательного товарища, почти сомышленника Данислава Всеволодовича Без-Порожнего.

И оба, Вамварька и Любомир, обнявшись на прощанье с великим сочинителем изображений вещей и чувств, решились на бегство в Подивозь. Что их влекло именно туда, в места, на самом деле, совершенно непривычные, не знаем. Возможно, манила не успокоенная никогда врождённая жажда воли вольной. А она будет поважнее всех иных ощущений, вместе взятых.

Им довелось пойти на подвиг, да тайком угнать скоростные сани. Ятин как опытный наладчик отдельных средовых узлов, нашёл сцепку с членом товарищества посреднических одномышленников. Благодаря этому, удалось и сыскать способ обойти стражу, добраться до саней да наладить на них условные знаки для распознавания «своего-чужого», то есть, обозначить их «своими». Да рванули они до погранзаставы. Одежда у Любомира Надеевича и у Вамварьки имеется состоятельная. В искусственном сопровождении подогрева не нуждаются. Бахотни да звериные шкуры – отлично одолевают любой внешний холод и внутреннюю дрожь.

Как и в прошлую пору, санная повозка принялась плавно разгоняться, оставляя за собой хвост снежной пыли. Длинная пылевая полоска чудилась подобной верёвке, соединяющей сани с надёжной каплевидной крепостью и ставшим теперь чуждым её содержимым. Верёвка редкостно прямая, как говорится, впрокид, и вполне допустимо подумать, словно так натянулась она из-за того, что огромное подобие ртутной капли со всей его средой обитания, будто действительно пытается не отпускать будто собственных исконных жителей.

Солнце склонялось в сторону восхода себя. Чем дальше Вамварька с Ятиным устремляются к летнику, тем круче солнце падает к собственному восходу. Потихоньку, потихоньку, и спряталось оно за чертой, то ли разделяющей, то ли соединяющей небо и землю.