Прекрасная незнакомка

Тут они подошли к ее дому, и Алекс привлек ее к себе, поцеловал в щеку, крепко обнял. Заметил слезы в ее глазах, когда пришлось расставаться, но она бодро помахала ему, отъезжавшему в том же такси, и светились в улыбке Аманды все надежды, какие бывают в шестнадцать с половиной лет. Оттого с неизменной грустью он всегда расставался с нею. Всегда задумывался о том, что сам упустил — о детях, коих не завел. И был бы в восторге, окажись Аманда его дочерью. И вечно злился при сей мысли. Его сестра относилась к девочке куда как холодней.

Он дал таксисту адрес гостиницы, взял там у швейцара свои вещи, вновь сел в машину, еще раз глянул на часы, издал долгий усталый вздох.

— Аэропорт Кеннеди, пожалуйста. — Тут он порадовался, что возвращается домой. Пробыл в Нью-Йорке всего-то два дня, но они из него все силы высосали. Объяснение с Рафаэллой вечером накануне оставило чувство уныния и одиночества. С делом он управился отлично, но теперь, похоже, оказался, неспеша уезжая из города, под бурным натиском эмоций. Алекс заметил, что меньше и меньше думает об Аманде, больше и больше — о Рафаэлле. Жалеет ее, но и гневается. Зачем ей упорно хранить верность мужу, который по возрасту годится ей в Деды и уже полумертв? Бессмыслица. Сумасшествие… Вспомнилось выражение ее лица, когда она удалялась в тот вечер. Вчера. Всего-то вчера. И вдруг, в приступе необъяснимой ярости, задался вопросом, чего это ради быть ему таким всепонимающим, покорным всему, что она ни скажи. «Уходи» — вот, в сущности, что она ему заявила. А он решил ослушаться. Враз. Немедля. — Водитель! — Алекс озирался, словно при внезапном пробуждении. Они ехали 99-ой улицей. — Везите меня в «Карлейль».

— Сейчас?

Алекс настойчиво повторил:

— Сейчас.

— Не в аэропорт?

— Нет. — Черт с ним. Всегда можно остановиться в квартире матери, если опоздаешь на рейс в Сан-Франциско. Она уехала на выходные в Бостон на какие-то там презентации своей новой книги. А ведь стоит попытаться еще раз, хоть просто глянуть на Рафаэллу. Если она не уехала. Если спустится из номера на свидание с ним. Если…

В своем номере в «Карлейле» Рафаэлла прилегла на широкую двуспальную кровать, в розовом атласном купальном халате, в кремовом кружевном белье под ним. В первый раз за целую будто вечность была она одна. Только что распростилась с матерью, теткой, двоюродными сестрами, теперь они направляются в аэропорт, на самолет до Буэнос-Айреса. Она же полетит назад в Сан-Франциско с утра, а нынешним вечером отдохнет, побездельничает в «Карлейле». Не надо блюсти шарм, вежливость, терпение. Не надо выступать переводчицей своих родственников в дюжине модных магазинов. И не надо заказывать меню для всех, носиться по городу за покупками. Можно просто лежать с книгой в руках, расслабиться, а вскорости горничная доставит ужин ей в номер. Рафаэлла сможет спокойно поесть без чьей-либо компании, в гостиной этого номера, в котором она привыкла останавливаться. Сейчас она поглядывает по сторонам, со смешанным чувством утомления и довольства. Так приятно не выслушивать их болтовню, не поддерживать общее оживление, не притворяться неизбывно радостной. У нее ни минуты для себя не было с самого появления здесь. Как и прежде. Как положено. А положено ей не оставаться одной. Никогда. Женщине такое не пристало. Она должна быть на виду, под опекой, под охраной. Исключая, конечно, ночное время, когда в одиночестве оказываешься в постели в отдельном номере, как вот сейчас, перед отбытием с утра в Сан-Франциско. Из номера она не выйдет, вызовет, если надо, горничную, а утром лимузин доставит ее в аэропорт.

В конце концов осторожность уместна, а то ведь нечто могло произойти, призналась она себе и припомнила, как это было. Тысячу раз за истекшие два дня и вот сейчас снова ее мысли обратились к Алексу, вспомнились его лицо, взгляд, широкие плечи, мягкие волосы, — нечто ведь произошло. Пристанет к тебе незнакомец в самолете. Пойдешь с ним на ланч. Сходишь в бар. Позабудешь свой долг. Влюбишься.