Прекрасная незнакомка

Потом они недвижно лежали бок о бок в мягком свете бра, и Алекс не сводил глаз с женщины, ставшей его любимой. И вдруг подступил страх. Что он сделал, и как теперь поведет себя она? Возненавидит его? И всему конец? Но таким теплом веяло от ее глаз, что было ему ясно, что это не конец, а начало, и под его взглядом она приклонилась к нему, нежно поцеловала в губы и медленно-медленно провела пальцами по его спине. Все его тело словно зазнобило, он вновь поцеловал ее, затем лег на бок, чтобы видеть ее улыбку.

— Я люблю тебя, Рафаэлла. — Сказано это было совсем тихо, только для нее одной, и она тихо кивнула, и веселы были ее глаза. — Люблю, — повторил он, и шире стала ее улыбка.

— Знаю. И я тебя люблю. — Она говорила так же тихо, как и он, и Алекс внезапно привлек ее к себе, крепко обнял, чтобы она никогда не смогла покинуть его. И будто поняв это, она еще теснее прижалась к нему. — Все хорошо, Алекс… ох… все хорошо.

Несколькими минутами позже его руки снова начали ласкать ее.

ГЛАВА IX

— Рафаэлла! — шепнул он, приподнявшись на локте, не уверенный, что она проснулась. Но вот ее ресницы затрепетали под молодым светом утра, и первым делом она увидела Алекса, смотревшего на нее полным любви взором. — Доброе утро, моя милая. — Тут он ее поцеловал, погладил по длинным шелковистым черным волосам, столь похожим на его собственные. Рафаэлла заметила, что при этом он ухмыльнулся, и ответно улыбнулась.

— Над чем это ты посмеиваешься с раннего утра?

— Подумалось: если заведутся у нас дети и будут у них волосы не иссиня-черные, а какие-то другие, то у меня возникнут вопросы к тебе.

— Ко мне? — весело отозвалась она на его кивок.

— А то как же. — Задумчиво посмотрел он на нее, обвел пальцем ее груди и продолжил линию вниз по телу вплоть до того места, откуда ноги начинаются, потом лениво прочертил пальцем обратный путь к ее грудям и вокруг них. Приостановился, спросил: — Ты не хочешь детей, Рафаэлла?

— Сейчас?

— Нет. В принципе. Мне стало любопытно знать, — он поколебался, прежде чем решиться спросить это: — можешь ли ты?

— По-моему, да. — Не хотелось выдавать слабину Джона Генри, поэтому разъяснять она не стала, хоть глядел он на нее весьма пристально.

— Ты не заводила детей, потому что не хотела… или были другие причины?

Он сообразил, что Рафаэлла нечто утаивает.

— Другие причины.

Алекс успокоительно заметил:

— Так я и думал. — Она потянулась к нему, нежно поцеловала в губы. И вдруг села на постели, охваченная ужасом, едва успев глянуть на часы, а теперь на Алекса, прикрыв рот рукою.

— В чем дело?

— Боже… Я ведь опоздала на самолет.

Он усмехнулся без всякого сочувствия:

— Я свой рейс упустил еще вечером. Даже, — еще спокойнее добавил, — до сих пор не забрал у швейцара свои вещи.

Но она его не слышала.

— Как мне быть? Надо позвонить в авиакомпанию… наверняка есть другой… Господи, когда Том явится встречать меня в аэропорту…

Алекс нахмурился, услышав это:

— Кто такой Том?

Настала очередь Рафаэллы усмехнуться:

— Это шофер, глупышка.

— Ну ладно. В общем-то, позвони-ка домой и скажи им, что опоздала на рейс. Просто предупреди, что поспеешь… — он был готов сказать «на следующий», но сразу передумал. — Рафаэлла, а что если… — Не без боязни заговорил он, взяв ее за руку: — Что если нам не возвращаться до завтра, провести уик-энд здесь, вместе? Вполне ведь возможно.

— Нет, невозможно. Меня ждут… Мне нужно…

— Что нужно? Никаких дел у тебя дома нет, сама же объясняла. День-другой ничего не изменит. Потом долго не будет у нас такой свободы. Мы здесь, мы одни, мы вдвоем… Ну, как? До завтрашнего вечера? — Он привлек ее к себе, когда спрашивал, и молил небо, чтоб она согласилась. Однако Рафаэлла опять отстранилась, медленно, неуверенно, с задумчивостью на лице.

— Придется пойти на ложь, Алекс. Если же…

— Если же что-то случится, — оба понимали, что речь идет о Джоне Генри, — ты можешь улететь ближайшим рейсом. Но ничего не случилось, пока ты была здесь вместе со своей матерью. Единственная разница в том, что теперь ты будешь здесь вместе со мной. Прошу тебя. — Говорил он нежно и по-мальчишески, да и ей ничего не хотелось, кроме как быть с ним в Нью-Йорке, но вот ее обязанность… Джон Генри… Вдруг она решила, что надо на сей раз сделать что-то для себя самой. Подняла глаза на Алекса. Согласилась. Вид у нее был испуганный, но возбужденный. Алекс издал крик восторга: — Милая моя, я тебя люблю!

— Ты безумец.

— Оба мы такие. Иду в душ, ты заказываешь завтрак, затем отправляемся гулять. — Неловкость заказывания завтрака на двоих не помешала им, просто Рафаэлла затребовала у горничной целую кучу еды, но на вопрос, на скольких персон, отвечала без промедления: — Накройте на одну. — Сообщила об этом ему, стоящему под душем, и поймала себя на том, что и сейчас смотрит на его тело с вожделением, восхищенно. Такой он высокий, сильный, стройный, прямо статуя юного греческого бога.

— Что вас занимает, мадам? — обратил он на нее свой взгляд. Вода сбегала по лицу.

— Ты. Ты красив, Алекс.