Прекрасная незнакомка

Когда тот ушел, они сели вдвоем завтракать, она в розовом атласном халате, а он в полотенце, оба счастливые, оживленные, строя планы на этот день. Будто всегда они были вместе, так дружно поделили яичницу.

— А теперь я хочу подняться на Эмпайр-стейт-билдинг, хочу горячих каштанов, и на коньках покататься…

Он рассмеялся:

— Точно как моя племянница. Она тоже обожает коньки.

— Так пойдем вместе. Но прежде я хочу на Эмпайр-стейт-билдинг.

— Рафаэлла? — простонал он, как раз допив кофе. — Ты это серьезно?

— Вот именно. Мне никогда раньше не удавалось.

— Ой, малышка. — Он наклонился через столик, чтобы поцеловать ее. — В жизни не видел такой красавицы.

— Значит, слепец и безумец, а я тебя люблю. — И подумалось, что сама не менее безумная. Чистое же сумасшествие. А всего безумней то, что кажется ей, якобы знакомы они целую вечность.

Вместе разработали они сценарий, по которому Рафаэлла смогла затребовать вещи Алекса у швейцара, а когда носильщик принес их, Алекс смог одеться, пока Рафаэлла принимала ванну. Они стояли рядом у большущего шифоньера, прихорашиваясь и болтая, и очень это походило на медовый месяц, как она заметила ему, когда они вышли в город.

Он исполнительно сводил ее на самый верх Эмпайр-стейт-билдинга, на ланч в «Пласе», после чего они катались в экипаже по парку. Два часа осматривали сокровища музея Метрополитен, забрели в Парк-Берне. Где был в полном разгаре аукцион французского антиквариата. А потом, радостные, полные впечатлений, в немалой степени усталые, пришли пешком в «Карлейль» и поднялись лифтом в ее номер. Зевая, сняла она пальто и повесила в шкаф, Алекс же сразу растянулся на кровати, скинув куртку и обувь и простирая руки к Рафаэлле.

— Не знаю, как вы, миледи, но я без сил. Пожалуй, с детства не одолевал столько всего за один день.

— И я тоже. — И тут вдруг захотелось ей, чтоб можно было свозить его в Париж, в Барселону и Мадрид, показать ему там все, что самой любо. А потом доставить его в Санта Эухению, пусть увидит, где она проводит лето за летом, где можно свидеться со всеми детишками, которых она так обожает. Но странно воспринимать их по-старому. Детишки, которым она сочиняла сказки, пока не вышла замуж, уже сами переженились и завели собственных детей. Оттого она порой казалась себе совсем старой, словно основная часть жизни уже миновала.

— О чем задумалась? — Он вдруг подметил прежнюю грусть в ее глазах.

— Задумалась о Санта Эухении.

— А в частности? — продолжал он выспрашивать.

— О тамошних ребятишках… О, Алекс, не поверишь, до чего обожаю их.

Он взял ее за руку, произнес твердо и невозмутимо:

— Со временем будут у нас собственные дети. — Она промолчала, избегая сей темы, которая целых четырнадцать лет как лишилась для нее смысла.

— Не стоит надеяться.

— Нет, стоит. Очень даже. Нам обоим. Я так хотел детей еще от бывшей жены.

— Она не могла их иметь? — Рафаэлла спросила с интересом и надеждой, что у них окажется нечто общее, то есть оба пострадали от подобного поворота судьбы.

— Не в том дело, — покачал он задумчиво головою. — Могла иметь. Но не хотела. Забавно, как со временем меняются воззрения. Встреть я нынче женщину с такими понятиями, то, думаю, не смог бы полюбить ее. Я надеялся убедить Рэчел. Но не удалось. Слишком была она увлечена своей работой. Оглянусь в прошлое — и думается, хорошо, что мы не завели детей.

— А чем она занимается?

— Она адвокат. — Это произвело впечатление на Рафаэллу. Он легонько поцеловал ее в губы. — Но в ней, Рафаэлла, мало оказалось женственности, не те были начала.

— Ты ушел от нее?

Он опять покачал головой:

— Нет. Она от меня ушла.

— К другому мужчине?

— Нет. — Алекс улыбнулся, причем без огорчения. — К своей работе. Только та имела для нее значение. Всегда. Выходит, удачно все сложилось. — Они лежали обок друг друга, словно старинные друзья, давняя любовная пара, и Алекс не грустил.

— И она многого достигла?

— Пожалуй.

Рафаэлла опустила голову.

— Иногда мне хочется тоже чего-то достичь. Единственное, с чем я, наверное, хорошо бы справилась, не было мне дано, а все прочее… ну… ни на что я не гожусь.

— Ты рассказываешь детям сказки.

Она уныло улыбнулась.

— Едва ли это жизненно важное занятие. Он, поглядывая на нее, припомнил, что сказала его мать.

— Почему бы тебе не записать свои сказки? Ты могла бы сочинять книги для детей, Рафаэлла. — Ее глаза заблестели, когда она выслушала этот совет, Алекс же приник к ней, взял ее в объятия. — Надеюсь, ты поняла, что если никогда ничегошеньки не будешь делать, кроме как любить меня, этого одного достаточно…

— Ой ли? Не покажется это тебе не нудным? — Она выглядела вправду озабоченной.