Прекрасная незнакомка

Через минуту самолет приземлился, а когда застыл на стоянке, показались две стюардессы, одна из них несла ее меховое пальто, и Рафаэлла спокойно поднялась, надела его, и виду не подав, что человек, сидевший с нею по соседству, имет к ней хоть какое-то касательство, она забрала свою дорожную сумку, застегнула пальто, затем поклонилась. Одними глазами высказала «Я тебя люблю», прошла мимо и исчезла в хвостовом люке самолета, как это происходило и прежде. Выход сразу заперли за ее спиной, и Алекс ощутил, как одиночество засасывает его неведомым образом. Вдруг ему показалась, что все дорогое ему отнято, и волна испуга нахлынула на него. Вдруг он никогда больше не увидит ее? Он старался овладеть собой, пока ждал в толпе своей очереди на выход, потом, как зомби, подошел к багажному отсеку получить свой саквояж. Обратил при этом внимание на длинный черный лимузин, поджидающий у ограды близ аэровокзала, на шофера, стоявшего еще здесь за ее багажом. Алекс быстро покинул перрон с вещами в руках и остановился на секунду, всмотрелся в черную машину. Блики яркого света в окне скрывали Рафаэллу, делали невидимой, но он не мог заставить себя уйти, и она словно почуяла это, одно из боковых стекол медленно опустилось, ибо она нажала пальцем маленькую кнопку. Жадно взглянула на Алекса, мечтая вновь хоть мимолетно прикоснуться к нему. Их глаза встретились на бесконечный миг, и тут, будто солнце заново взошло для них, он ласково ей улыбнулся, и, повернувшись, двинулся к автостоянке. В душе он прошептал «До завтра», а хотел, чтобы встреча произошла бы нынешним вечером.

ГЛАВА XI

Уже без малого четверть девятого, и он сидит, притоптывая, у себя в кабинете. Откупоренная бутылка вина стоит на столе, рядом с сыром и фруктами, им разложенными, потрескивает яркое пламя в камине, играет музыка, а он изнервничался до предела. Она сказала, что придет позже половины восьмого. Целый день не созванивалась с ним, и теперь он опасался, что по какой-то причине ей не удастся выбраться из дому. Показалась она ему такой же одинокой, как и он сам, когда позвонила предыдущим вечером, и все тело его заныло от вожделенного желания обнять ее. А теперь он морщился от жара, прикидывал, что же могло произойти, и тут бросился вприпрыжку на звук телефона.

— Алекс? — Его сердце заколотилось было, но умерило стук от разочарования. Это была не Рафаэлла, а Кэ.

— О, ку-ку.

— Что-нибудь неладно? Ты какой-то напряженный.

— Нет, просто занят. — Разговаривать с нею не было охоты.

— Работаешь?

— Вроде как… Да нет… ничего… не смущайся. В чем дело?

— Христа ради, дело срочное. Хочу поговорить с тобой об Аманде.

— Что-нибудь случилось?

— Да нет, Бог миловал. К счастью, я о подростках знаю больше, нежели ты. Сто долларов, что ты ей дал, я тебе этого не позволяла, Алекс.

— Как тебя понимать? — Слушал он свою сестру, напрягшись.

— А так, что ей шестнадцать лет, и детки ее возраста тратят деньги только на наркотики.

— Она тебе объяснила, почему я ей дал эту сотню? И кстати, как ты дозналась, я-то полагал, что известным это останется лишь ей да мне.

— Мало ли как я обнаружила. Просматривала ее вещи, и тут эта купюра попалась.

— Боже, ты что, Кэ, учинила ей шмон?

— Слегка. Ты не забудь, в каком я деликатном положении, Алекс. Не могу ж ей позволить держать в моем доме наркотики.

— Тебя послушать, ей уж жизни не видать без героина.

— Брось ты. Но если не следить, так она станет держать при себе пачку сигарет с марихуаной, все равно как мы с тобой держим в доме виски.

— А ты не могла просто поговорить, наказать ей?

— Это было. Но разве дети делают то, что им сказано? — Ее полнейшее неуважение к дочери выводило его из себя, Алекс был готов взорваться, слыша от сестры столь мерзкие намеки.

— По-моему, относишься ты к ней отвратительно. Думаю, она такая, что заслуживает доверия. А деньги я дал ей затем, чтоб она смогла ходить в Рокфеллер-центр. Мэнди мне сказала, что увлекается коньками, а катается на Вольмановом катке в парке. Ведомо тебе или нет, но девочку прибить могут у выхода из Центрального парка. Уж поскольку я ее дядя, хотел бы я оплачивать ее занятия коньками. Я и подумать не мог, что ты отнимешь у нее деньги, а то устроил бы все как-то иначе.

— Почему ты не позволяешь мне самостоятельно заниматься собственной дочерью, Алекс?

— Отчего не прибавишь, что мамаша из тебя никакая? — Его голос гремел в комнате, так хотелось быть чем-то полезным девочке. — Надо, чтобы ты отдала Аманде эти деньги.

— Мне плевать, чего тебе надо. Сегодня же пошлю тебе чек на эту сумму.

— Я с Амандой сам разберусь.

— Не утруждай себя, Алекс, — ледяным тоном сказала Кэ. — Я проверяю ее почту. — Его чувство опустошенности, наверно, было под стать тому, что испытывала Аманда по милости Кэ.

— Ты порочная побродяжка, ясно? И не имеешь права тиранить ребенка.

— Откуда ты такой взялся, чтоб судить, верно ли я обращаюсь с дочерью? У тебя-то, черт дери, детей нет. Что ты можешь понимать?