Прекрасная незнакомка

Забежав в ванную, плеснула себе на лицо холодной водой, второпях вытерлась огромным полотенцем, провела расческой по темным волосам, распахнула шкаф, извлекла свое манто из рыси, буквально вымчала из комнаты, вниз по лестнице, вон из дому. На сей раз не оставив ни поручений, ни объяснений, да и не ведала она, надолго ли удаляется. То ли на пять минут, то ли на час. В настоящее время Джон Генри не нуждается в ней. Спит. У него есть сиделки, слуги, врачи, а ей всего разочек требуется нечто большее, намного-намного большее. Она осознала это, пока торопливо бежала на угол, черные ее волосы развевались за спиной, манто было распахнуто, губы застыли в полуулыбке, искрились — чего не бывало уж месяцы — ее глаза. Повернув за угол, сразу увидела его, в темных брюках и широком свитере, с лохматой головой, с блистающими глазами, часто дышащего. Он поскорей подбежал к ней, обнял с такой силой, что они едва не стукнулись, а то могли б нокаутировать друг друга. Вместо того, он вжался ртом в ее губы, и застыли оба, казалось, навсегда. Отчаянная затея — вести себя так здесь, на углу улицы, но к счастью никто их не видел, а Рафаэллу единожды в жизни ничто и не пугало.

Словно по молчаливому соглашению, они перешил на мерный шаг и через несколько минут достигли его дома. Когда Алекс закрыл входную дверь, Рафаэлла огляделась, свободно вздохнула.

— Добро пожаловать домой. — Он пока что не стал рассказывать, как же скучал по ней, приберег на то время, когда будут рядышком лежать в его постели. Два месяца они провели вроде как в небытии, едва живые, едва сущие, меж оцепенением и неотступной болью. Два месяца, которые они выдержали, оказались в ряду худших времен, известных Рафаэлле. Алексу тоже было не легче, но теперь казалось, что ничего такого и не происходило, будто и не были они врозь и уж не будут впредь. Он хотел спросить, что с ней случилось, но как-то не отваживался. Просто решил наслаждаться моментом и молиться, что теперь она осмелится на большее, чем в прежнюю пору.

— Поздравляю с праздником, дорогая моя… — Он снова сжал ее в объятьях, опять предались любви. Лишь в начале одиннадцатого припомнил-таки Алекс, что у него индейка жарится в духовке. Часок перестояла, но сходив за нею на кухню, оба нисколько не расстроились. Рафаэлла была в его купальном халате, он в голубых джинсах и в рубахе, они дружно ели, беседовали, смеялись. Настоящий вечер встречи, и, в отличие от первого ужина в честь Дня благодарения, ранее сим же вечером, тут Рафаэлла откушала так, будто год не видывала еды.

— А твоя работа? Хорошо идет? — Счастливая тем, что они сидят вместе, она улыбалась беззаботно и радостно, как дитя.

— Я бы не сказал, — виновато проговорил он. — Если б работал у кого другого, наверняка лишился бы места за последние два месяца.

— Не верю, Алекс.

— Но это правда. Я не мог на чем-либо сосредоточиться.

Она тоже посерьезнела:

— И я не могла. — Посмотрела вновь на него, взгляд стал ласковым: — Лишь на тебе. Словно какая-то душевная болезнь, из которой не выбраться.

— А тебе того хотелось?

— Да. Только чтобы прекратились мучения. Это было, — волнуясь, она отвела взгляд, — очень трудное для меня время, Алекс. Я боролась со своей совестью с того самого дня, как в последний раз мы виделись.

— А что произошло сегодня? Что заставило тебя позвонить?

— Стало невыносимо. Почувствовала, что умру, если только не поговорю с тобою сейчас же. — Он кивнул, слишком хорошо знакомый с таким чувством. И перегнулся через стол, чтобы поцеловать Рафаэллу.

— Слава Богу, что ты позвонила. Думаю, и я бы далее не выдержал. Отчаянно хотелось позвонить тебе. Сто раз брался за телефон. Дважды звонил-таки, но ты не отвечала, я тогда вешал трубку. Боже, думал, у меня ум за разум зайдет. — Она молча, понимающе кивнула, и приглядевшись к ней, он решился на следующий шаг. — А что теперь? — Слова пугающие, но их необходимо было произнести. Должен же он рано или поздно знать ответ, и знать пожелал незамедлительно. — Знаешь ли, как тебе быть теперь, Рафаэлла? — Решать он предоставлял ей, но сам был намерен уж не отпускать ее так легко на сей раз. После-то всего, что они пережили. Однако ныне сражаться за нее не пришлось. Она нежно улыбнулась ему, взяла за руку.

— Так, как нам нужно… быть вместе сколько удастся.

Он сидел, не сводя с нее глаз, словно боясь поверить этим ее словам.

— Ты это точно?

— Да. Я тебе еще нужна? В том смысле, как прежде?

Ответом послужило то, что он тут же сделал. Поднял ее с места, привлек к себе с такой силой и страстью, что дышать ей стало трудно.

— Алекс!