Прекрасная незнакомка

— Как же вы справились так быстро? Алекс говорил, что там ничегошеньки не было, когда он уезжал.

— Я все это наворовала. — Все расхохотались. — Тебе нравится?

— Вы шутите? Это облом! — На сей раз Рафаэлла усмехнулась над ее восхищением и жаргоном.

— Я очень рада. — Хотелось приобнять девочку, но Рафаэлла не решалась.

— Дозволят ли мне дамы предложить им завтрак? — с поклоном спросил Алекс.

— Я тебе помогу, — вызвалась Рафаэлла, следуя за ним вниз по лестнице.

— И я! — Аманда проявила бодрую заинтересованность впервые, кажется, со времени трагедии. И еще бодрее выглядела час спустя, когда они втроем пересмеивались, наевшись тостов да яичницы с ветчиной. Мэнди даже ухитрилась намазать себе тост маслом, невзирая на гипс, Рафаэлла приготовила кофе, Алекс осуществил остальное.

— Отличная бригада! — польстил он обеим, когда они поддразнивали его, что повар больно важничает. Рафаэлла принялась убирать со стола, и ей было очевидно прежде всего, что все трое чувствуют себя уютно вместе, и вроде как получила она бесценный подарок.

— Можно, я помогу тебе одеться, Мэнди?

— Конечно, — зажглись девичьи глаза. Через полчаса, при содействии Рафаэллы, она была одета. Но лишь когда новая экономка пришла к девяти часам, Алекс и Рафаэлла опять остались вдвоем.

— Какая же она замечательная девочка, Алекс.

Он просиял.

— Верно ведь? И… Боже, это поразительно, Рафаэлла, как быстро исцеляется она от того, что… что с ней было. Прошла всего-то неделя. — Вспомнив об этом, он посуровел.

Рафаэлла припомнила, медленно кивнув, протекшую неделю.

— По-моему, ей станет совсем хорошо. Благодаря тебе.

— Наверное, благодаря нам обоим. — Ему запомнилась ласковая, обворожительная манера ее обращения с девочкой. Он был тронут тем, с какой теплотой держалась Рафаэлла и как нашла путь к сердцу Аманды, и понадеялся он, что хорошие времена ожидают всех их троих в ближайшие сроки. Теперь Аманда — часть его жизни, как и Рафаэлла, и ему очень важно, чтобы между ними тремя установилась душевная близость.

ГЛАВА XVIII

— Это почему не приглянулся тебе ангелочек? — Алекс посмотрел на нее, скривясь, сидя на верху стремянки в пустой гостиной. Рафаэлла и Мэнди находились внизу, и Мэнди только что сказала ему, что ангелочек дубоват.

— Глянь, как лыбится. Ну и глупый вид.

— А на мой взгляд, глупый вид у вас, подружки, — они обе лежали на полу, развлекались игрушечной железной дорогой, которую Алекс притащил из подвала. Она раньше принадлежала его отцу, а уж потом досталась Алексу.

Алекс спустился на пол со стремянки и обозрел плоды своих трудов. Он уже развесил лампочки, а Мэнди с Рафаэллой в основном взяли на себя развешивание игрушек, пока он наладил дорогу и поезда. Был канун Рождества, его мать обещала навестить их через два дня. Пока что тут были лишь он, Аманда и Рафаэлла, которая проводила с ними все время, сколько удавалось ей выкроить при своих собственных заботах.

Она старалась устроить праздничную атмосферу вокруг Джона Генри, даже Алекс ходил с нею выбирать деревце. Неделю занималась она подготовкой торжества для слуг, завертывая им подношения и раскладывая в забавные красные чулки с именами каждого. Слуг всегда поражала продуманность отбора, купленные ею подарки были и полезны и ценны, было приятно получать их и хранить о них память годами. Все делалось с очевидным благорасположением, собственным ее рвением. Красивая была упаковка, тщателен подбор подарков; прелестно выглядел дом, весь в ярких листьях, шишках, сосенках, а над входной дверью повесили огромную витую гирлянду. Этим самым утром Рафаэлла провезла Джона Генри по всем этажам, потом, отлучась, вернулась с бутылкой шампанского. Но, похоже, он в этом году не выказывал особой радости, будто бы находился в отдалении от рождественских торжеств.

— Слишком я стар для всего этого, Рафаэлла. Навидался. Больше не радует. — И слова-то еле цедил.

— Не глупи. Ты просто утомлен. Да и не знаешь пока, что я тебе купила. — А купила она шелковый халат с его монограммой. Хоть знала, что и это не поднимет в нем дух. Он становился все сонливей, все мертвенней, месяц за месяцем, его одолевало безразличие.

Зато с Алексом она обретала рождественский настрой, а в Аманде находила ту детскую восторженность, которую столь обожала в своих испанских кузиночках. Ради Аманды завелись бусы из красных ягод, букеты остролиста, нитки попкорна, готовившиеся для размещения на дереве, для того ж пеклись, вырезывались, раскрашивались пряники и прочие украшения. Были подарки самодельные, равно как и покупные. Недели заняла напряженная подготовка, а теперь настала ее кульминация — взялись наряжать рождественское дерево. Окончили это занятие незадолго до полуночи, подарки разложили грудами на полу. В пустой гостиной дерево казалось гигантским, а игрушечный поезд невозбранно носился там кругами.

— Ты счастлива? — Алекс лениво улыбнулся ей, когда они прилегли в его спальне перед камином, в котором пылала горка поленьев.

— Очень. Как думаешь, Мэнди понравятся подарки?