Прекрасные изгнанники

Я забралась по приставной лестнице на башню из бамбука. В тысячелетней китайской деревушке, куда мы заехали по пути, это было единственное место, где могла облегчиться женщина. Глинобитные лачуги теснились на улицах, утопавших в жидкой грязи. Мы спали на каменном полу в компании мух и москитов, и виски у нас закончился. И вот как раз в тот момент, когда я присела и приготовилась заняться делом, результаты которого должны были отправиться в не очень ароматно пахнущую башню Али-Бабы для дальнейшего удобрения крестьянских полей, начали бить по пустому корпусу неразорвавшейся японской бомбы. Это был сигнал воздушной тревоги.

Я посмотрела вниз, на убегающих с полей крестьян. Вдалеке кто-то пахал грязь в упряжке с тощим буйволом.

Эрнест ждал внизу возле лестницы.

Он улыбнулся мне и сказал:

— Ты могла бы облегчиться на рисовом поле.

— Ты что, не видишь — я занята? Исчезни!

Эрнест по-китайски пожелал мне удачи и нырнул в нашу лачугу.

А я осталась сидеть и любоваться японской эскадрильей, которая, слава богу, не снизившись, полетела дальше.

— Это была бы настоящая сенсация, — сказал Хемингуэй чуть позже, когда я спустилась вниз по приставной лестнице. — Отважный военный корреспондент погиб при исполнении служебного долга. Неужели тебя даже воздушная тревога не испугала?

— Я была в процессе. И в любом случае — нельзя же всего бояться, коли уж приехал на войну.

Вскоре мы отправились дальше на наших маленьких лошадках. Господин Ма на ломаном английском кратко рассказал нам о японских ВВС. Он сопроводил нас на Холм Героев, откуда мы в бинокли наблюдали за так удачно развернувшимся к нашему приезду сражением. Китайские солдаты в форме цвета хаки с винтовками, пулеметами и минометами атаковали заросший деревьями Холм Чужаков, на котором окопались японцы. Генерал, который стоял рядом с нами, был настоящим, в этом можно было не сомневаться, даже притом что бóльшую часть времени он выступал в роли хозяина на банкетах, а не командовал бойцами или хотя бы появлялся в расположении. Солдаты тоже были настоящими, хотя меня расстраивало то, что они воевали босиком. Но бежали в атаку они не на настоящих японцев, а скорее на декорацию японского лагеря. Реальные враги находились за следующей горной грядой, достаточно далеко, чтобы проводить учения с дымом и взрывами, но без малейшей угрозы для жизни.

— Ну все, Клоп, — заявила я, — думаю, с нас хватит.

— И что, после этой театральной постановки мы даже не взглянем на настоящую войну, миссис Бонджи?

Мы понаблюдали за учениями еще пару минут. Солдаты очень уверенно шли в атаку на несуществующего противника.

— Не унывай, Муки, — сказал Эрнест. — Ты отлично справилась со своей работой. Ты не виновата, что здесь нет войны, на которую стоит посмотреть.

Вонг-Шек, Китай

Апрель 1941 года

Опять шел дождь. После остановки в деревне Вонг-Шек — офицеры, как всегда, закатили дикий бессмысленный банкет, на котором соревновались, кто больше выпьет, и провозглашали тосты за солдат, хотя ни одного солдата среди приглашенных не было, — мы на наших пони той же дорогой вернулись к реке. «Крис-крафт» отправился с двухчасовым опозданием: ждали куда-то запропастившегося солдата. Путешествие оказалось невероятно утомительным. И все ради чего? Ради мерзких сырых ночей, однообразных серых дней и одной фальшивой атаки на противника. Мы утешали себя, представляя, как с комфортом поселимся в Чунцине, в частном доме китайского дипломата, который нам предоставят благодаря моим дружеским отношениям с президентом Рузвельтом. Чунцин был столицей свободного Китая, а это о чем-то да говорило.

— Настоящая ванна и настоящие кровати, — мечтала я.

— Чистые простыни. Горячая еда. Противомоскитные сетки.

— Или еще лучше — сетки вообще будут не нужны.

Эта перспектива поддерживала нас сорок три долгих часа. Для начала мы намертво встали из-за того, что веревка намоталась на гребной винт катера. Дорогу на Шаогуань затопило, и нам снова пришлось плыть на лодке. Я посыпала порошком от блох засалившиеся койки сампана. Есть было практически нечего, но Эрнест раздобыл бутылку розового вина. Мы забрались на крышу катера и пили вино из складных стаканчиков, наблюдая за тем, как наша команда пытается распутать веревку.

— Клоп, а что это там в бутылке? — спросила я, когда Эрнест вылил последние капли вина в мой стаканчик.

— Где?

— Да вот здесь, Бонджи. Это напоминает… — У меня комок подкатил к горлу: это было похоже на змеиную кожу. — О господи!

— Ну да, это похоже на змею, потому что это и есть змея, — кивнул Эрнест. — Но ты не волнуйся, она дохлая и много не выпьет. — Он улыбнулся. — Если тебя вырвет, Муки, боюсь, я должен буду об этом написать. — И пока я боролась с тошнотой и поэтому не могла ничего ему ответить, он продолжил: — Мне предлагали еще с птичкой, но я подумал, что ты предпочтешь со змеей. Признаться, я так и не смог понять, живая была птичка в той бутылке или дохлая. С птицами в бутылках всегда так. И в любом случае, говорят, вино со змеей помогает от облысения. Надо будет прихватить в подарок Перкинсу.