Прелести Лиры (сборник)

– Нет, я не опасна. Я очень верна и преданна.

– Как же вы бросили бедного молодого человека… кстати, как его зовут?

– Женя.

– Как вы могли бросить Женю одного под Новый год?

– Я не бросала его. Но Женя такой зануда и капризуля, когда заболеет, что рядом с ним вянут все мои цветы. А сейчас даже елка в комнате потускнела, и с нее стали осыпаться иголки. Впрочем, все больные мужчины похожи друг на друга. Нет?

– Это точно. А я еще и злюсь вдобавок – оттого, что рядом нет никого виноватого. Я ведь живу один. Становлюсь похож на верблюжью колючку.

– А почему вы живете один? У вас скверный характер?

– Нет, не думаю. Я большой мечтатель, а у мечтателей проблемы с идеалами и со спутницами жизни… Хотите шампанского? У меня скоро день рождения, можем отметить.

– Давайте отметим. Сколько вам исполняется лет?

– У верблюжьей колючки не бывает возраста.

– Да, она вечнозеленая. А у мечтателя?

– Для мечтателя, я, конечно, староват. Ровно в полночь мне исполнится сорок девять.

– Ровно в полночь? Какая прелесть. А мне недавно исполнился двадцать один год.

– Вы повзрослели на год, а я постарел. Улавливаете разницу?

– Я хочу шампанского. Сейчас мы с вами помолодеем.

– Я боюсь отойти от тебя, я же тебя потеряю, – сказал Титов, не отдавая себе отчета, что слова его звучат несколько двусмысленно. Громко играла музыка, приходилось повышать голос, почти кричать.

Девушка засмеялась, и глаза ее вновь блеснули.

– Я буду ждать вас около елки.

– Как тебя зовут?

– Ева.

– Ева? – он округлил глаза. – Женщина на все времена?

– Да, – она опять засмеялась. – Вполне обычное имя. А фамилия моя Круглова.

– Углова?

– Нет, Круглова.

Жестами рук она изобразила большое яблоко. Похожее на сердце. Или на Землю.

– Ева Круглова… А меня зовут Герман Титов.

Она махнула рукой и рассмеялась так, словно сдерживаться больше не было никаких сил.

– Жаль, что не Юрий Гагарин.

– Я не шучу: Герман Алексеевич Титов. В честь второго космонавта. Первого знает весь мир, а вот второго… А ведь могло быть все наоборот: Титов вместо Гагарина, и сейчас бы ты разговаривала с человеком-символом. Не судьба. Ты веришь в судьбу?

– Пока не знаю. Пытаюсь верить в свои слабые силы. Идите за шампанским, космонавт. Я хотела сказать, мечтатель.

– Уже лечу! Хотя Еву принято соблазнять яблоком.

– Это потому, что раньше шампанского не было. А мы обойдемся конфетами. Я люблю конфеты. Вы заметили на столах конфеты? Возьмите побольше. Я люблю с вафелькой…

Титова всегда изумляла практичность женщин. Сейчас же она его просто умилила. На столах действительно были конфеты – в низеньких вазочках. Шампанское лилось рекой. Он набил карманы конфетами, прихватил два высоких узких бокала и стал прокладывать себе путь к елке, увенчанной массивной радужной звездой, к той точке пространства, где ждала его Ева.

Но он не сразу подошел к ней, а остановился в стороне и стал ее разглядывать. Потом закрыл глаза и попытался отделить образ девушки от облегающего костюма. Но у него ничего не получилось: сияющие глаза и облегающие линии не жили отдельно.

Он улыбнулся и покачал головой: девушка была, конечно, необычайно хороша. Но уж очень молода. Даже для мечты.

Потом, уже в апреле, он припоминал, что никогда не был так счастлив, как в эти короткие суетливые минуты. Суета ведь бывает разной.

Следующий танец они уже танцевали как старые приятели. Он балагурил, принимая, согласно неписаным правилам, возрастную роль покровителя и всезнайки, она легкомысленно смеялась. Дяденька и девочка. В рамках этих ролей им было комфортно. Их разделяла такая пропасть, что они не боялись сближаться. Казалось, судьба развела их берега надежно и навсегда. Но когда пришла пора прощаться, практичность проявил Герман.

– Мы ведь еще увидимся с вами?

– Даже не сомневаюсь. Нас с вами сводит судьба.

– Э-э, нет, мы не будем полагаться на слепую судьбу. На зубы и давление наших ближних. Дай им Бог здоровья. Телефончик пожалуйте.

– Зачем, Герман Алексеевич?

– Ева, боюсь, я буду тебя соблазнять.

– Ах, не утруждайте себя: я на все согласна.

И смеялась так, будто не слышала в своей жизни ничего смешнее.

– Кстати, по поводу яблок… Знаешь, на что они похожи? – Герман задержал ее руку в своей.

– Они похожи на все.

– Верно, это мне как-то не приходило в голову. Которая похожа на яблоко. А еще они похожи на звезды: такие же круглые и зеленоватые.

– Верно…

– До свидания, Ева.

В ее серых глазах рассыпались и запрыгали изумрудные яблочные искры.

6

Прошло много времени, почти полгода.

Сначала на свете царил рассвирепевший бесконечный январь, когда замирало и останавливалось само время, скованное колючей арктической стужей. Студеный мороз, казалось, ломал все на свете, обернувшись стихийным бедствием. Розовые щеки мгновенно дубели, теряя чувствительность, и превращались в бледную ткань, которой были обернуты заледенелые кости лица; ноги ныли от боли. Все живое корчилось и скукоживалось, испытывая космический ужас. Сама мысль о весне казалась неуместной и издевательской. Хотелось ныть и кукситься из уважения к страданиям.