Преломление. Витражи нашей памяти

— Тогда вперёд. Здесь за углом будет магазин, где и разменяю свою купюру. — И опять похлопал себя по заднему карману. Мол, здесь они, мои миллионы, полученные за героический труд тренера сборной Сенегала по футболу.

За углом Вася зашёл в дом, который даже близко не напоминал магазин. Из него вышла многодетная семья и сразу же уставилась на нас голодными глазами. Такого взгляда мы не могли долго выдержать, подались в сторону — отошли примерно на дистанцию пенальти и стали ждать.

— Хрена мы его дождёмся, — высказал я своё отнюдь не новое соображение, — он сейчас через чёрный ход, задними дворами бежит навстречу своей сборной. И нам его уже не догнать.

— Зря ты так, — спокойно и уверенно вновь отреагировал на это Николай Иванович, находящийся ещё под действием наполеоновского вторжения, — я ему верю как себе.

— Ну если ты ему так веришь, то стой тут и жди один.

— Пожалуй, ты прав, — согласился Гена.

— Я, как старший группы, не могу вас отпустить. Тыщу ему просто так отдал, что ли? Будем ждать!

— Почему просто так? Бренди, пиво — они денег стоят.

— Но не таких же. Я на эти деньги дома месяц бы пьянствовал.

— Так то ж дома, — стал подыгрывать мне Гена, — а здесь африканские наценки плюс местная экзотика. Никуда не денешься.

К моему великому изумлению, из дома, в котором, как мне казалось, навсегда канули все наши надежды, вышел должник и направился прямо к нам.

— Ну, во! Что я вам говорил? — с воодушевлением воскликнул Николай Иванович и вынул свой кошелёк, чтобы положить причитающуюся ему купюру.

— Не меняют, гады, — с досадой произнёс тренер сборной Сенегала Вася. — Десять минут уговаривал — нет, и всё. Придётся идти в другое место.

Мы стали нарезать новые круги по пригородам Дакара и, наконец, вышли на довольно просторную улицу, где на возвышении стояла хижина, обложенная гофрированным железом и с вывеской: KAFE ТАО-ТАО.

— Это то, что нам нужно, — с уверенностью сказал наш «земляк». — Ждите тут, я — мигом. Значит, тебе — тысяча, тебе — пятьдесят и тебе — двадцать пять. Правильно?

На этот раз мы молчали. Лишь Николай Иванович коротко кивнул головой.

— Вот видите, я всё запомнил. И делаю это исключительно из чувства глубокой признательности ко всему вашему советскому народу. Угости друга — приобретёшь двух. Сегодня я угостил троих. Значит, будет у меня много друзей. А главное — останутся приятные воспоминания. По этому случаю предлагаю сфотографироваться. Я вижу, у вас есть фотоаппарат, — и он указал на мой старенький ФЭД.

Бомбовоз тут же создал композицию: встал посередине, обхватив руками своих новых друзей Гену и Николая Ивановича, изобразил на лице широченную улыбку и кивнул головой: мол, снимай. Потом снимал Гена. В конце Вася ещё раз широко и приветливо улыбнулся и вприпрыжку побежал на взгорок менять свою крупную купюру, которая «лежала в заднем кармане». Через минуту он скрылся в чёрной дыре распахнутой двери «Тао-Тао».

Прошло пять, десять минут, — Бомбовоз не появлялся. Из дверного проёма, зияющего абсолютной чернотой, стали появляться чёрные люди. Они выходили молча, по одному и в итоге составили внушительную компанию. Среди них выделялся малорослый пузан в красной расстёгнутой рубахе. Он что-то активно говорил собравшимся, поворачивая своё увесистое пивное пузо то в профиль, то в фас, изредка показывая пальцем в нашу сторону. Но эти жесты были лишними, все и так сосредоточенно глазели на нас.

— Редкое явление в этих краях, — заметил я, — пузатый негр.

— Здесь что-то не то, — насторожился Гена. — Ты, как старший группы, Николай Иванович, должен сказать своё слово и принять решение: будем мы тут стоять и ждать твоего «пиндоса» или тихо ретируемся, пока нам не набили морду. Потому как всё уже оплачено за наш счёт. А быть главным действующим лицом кульминационной сцены этой пьесы мне чего-то не хочется.

— Похоже, здесь вся сборная Сенегала, — заметил я. — Только тренера чего-то не видно.

Николай Иванович сделал умное лицо и с категоричностью Наполеона произнёс:

— Будем ждать!

— По-моему, осталось совсем немного, — сделал предположение Гена, — смотри, как активно машет рукой тот пузан. Уверен, он выпил не менее четырёх кружек пива. Сейчас они все спустятся с горки и отомстят за Васю Бомбовоза. Похоже, он сказал про нас что-то нехорошее.

— Тогда надо звать полицию, — сняв с себя наполеоновский флёр, высказался Николай Иванович. — Но каков Вася! Я ему так верил!

— Блажен, кто верует. Предлагаю больше не ждать, а медленно развернуться в каре и с достоинством удалиться. Полиции тут за десять вёрст не сыщешь. Хорошо ещё, если нас не начнут преследовать. Загонят в угол точно. Мы здесь, как в мышеловке. Куда идти? Куда бежать? Помощи ни от кого не дождёшься. Сюда, видимо, не принято заходить белым людям.

Так мы и сделали. Шум погони за нашими спинами пока не прослушивался. Похоже, мы очень удачно выбрали момент отступления. Ещё минут пять — и знакомство с пузатым негром и его сообщниками из сборной Сенегала оказалось бы неизбежным.