Преломление. Витражи нашей памяти

— Если благополучно вернёмся на пароход, — сказал я, — предлагаю компенсировать Николаю Ивановичу потерянную сумму. Скинемся по триста франков, чтобы ему не было так обидно.

Гена тут же согласился. А пострадавший, которому частично возмещалась, казалось бы, навсегда утерянная сумма, скромно промолчал.

Самое неприятное в нашей ситуации было то, что мы не знали, куда идти. Улицы шли, произвольно поворачивая то влево, то вправо, то раздваиваясь, а иногда даже расходясь по трём разным направлениям. В таких случаях мы выбирали ту улицу, на которую указывал Николай Иванович, полагаясь на его предводительский дар. При таком непредсказуемом и хаотичном передвижении по чёрным кварталам Дакара вероятность возвращения в отправную точку, где располагалось кафе «Тао-Тао», не исключалась. Даже в лесу, где свобода передвижения почти ничем не ограничена, ходят кругами, а в незнакомом городе замкнуть круг — обычное дело. И мы его замкнули. Опять на взгорке увидели злополучное кафе с зияющей чёрной дырой открытой двери. Пузана с командой не было и в помине.

— Не зайти ли нам выпить по чашечке чёрного кофе? — предложил я.

— Слишком заманчивое предложение, чтобы на него согласиться, — не без юмора заметил Гена.

Николай Иванович помолчал, подумал и наконец сказал:

— Надо идти на пароход.

— Ну, вот тебе раз, — продолжил Гена в том же тоне, — ещё разгуляться не успели — и уже на пароход.

— Теперь пойдём в обратном направлении, — добавил к сказанному Николай Иванович.

— Мысль, достойная великого полководца. Он хочет подойти к исходной точке с другой стороны и застать неприятеля врасплох.

— Может быть, ещё по пивку? — предложил я, указывая в сторону злополучного кафе. — Пошлём туда Николая Ивановича на разведку. Если всё нормально, то даст нам отмашку рукой. Возможно, Вася сидит там и ждёт нас, чтобы отдать долги и ещё раз угостить пивом с «Наполеоном».

— А если там пузан? — всерьёз принял моё предложение Николай Иванович.

— Ну, у тебя социальные накопления не меньше. Два раунда, надеемся, ты продержишься. А там, смотришь, и мы подоспеем.

Николай Иванович посмотрел на меня с обидой, но тут же подобрел и сказал:

— Теперь буду умнее.

— Умнее Васи Бомбовоза всё равно не будешь.

— По такому случаю предлагаю сходить в туалет, — вдруг заявил Гена. И мы как стояли, повернувшись лицом к кафе «Тао-Тао», так и сходили «в туалет».

На окружающих это не произвело никакого впечатления. Но самое удивительное, что тут же, как из-под земли, вылез продавец сомнительного перстня.

— Five hundred, — вяло промямлил он, — pure gold.

— Откуда он опять взялся, — удивился Николай Иванович, — и чего хочет этот шайтан?

— Пятьсот франков хочет за свой паршивый перстень. Начинал, кажется, с полутора тысяч. Ещё немного, и отдаст его бесплатно.

— У меня идея, — подняв указательный палец, провозгласил Гена, — скажи этому проходимцу, что деньги у нас на пароходе. Он наверняка знает дорогу в порт. Пусть ведёт.

Я так и сказал:

— We have money, but it is on the ship. If you want, go together.

Расчёт оказался верным. Продавец бодро повёл нас в известном ему направлении. Теперь уже мы еле поспевали за ним. Он то и дело оборачивался и, приговаривая, что пятьсот франков — это хорошая цена за настоящее золото, призывно махал рукой, чтобы мы не отставали.

— Прощай, кафе «Чао-Чао», — громко продекламировал Гена, — больше никогда не увижу тебя!

Путь оказался не таким и длинным. Продавец уверенно вывел нас к цивильным кварталам Дакара, откуда мы и начинали своё маленькое и неудачное путешествие. Теперь и сами добрались бы до нашего судна, но соблазнённый предстоящей сделкой продавец перстня тащил нас туда, где у нас якобы лежали деньги.

— You are from Russian ship, — говорил наш ведущий, — I know. I like Russian. Your country is strong. Not so rich, but very strong. More stronger, than America.

— Откуда этот шибздик так хорошо аглицкий знает? — поинтересовался Николай Иванович.

— От верблюда, — коротко ответил Гена.

— В это верю. А я вот от человека не мог научиться. В школе семь лет втемяшивали, а кроме «ду ю ду» ничего не знаю. А этот лопочет как по писаному. Способностей у меня нет, что ли?

— Каков учитель, таков и результат. А с другой стороны, это даже к лучшему. Знал бы ты чужой язык в совершенстве, могли бы и визу не открыть. У нас на это дело смотрят подозрительно. Поэтому я в личной анкете на всякий случай выбрал графу «Читаю и перевожу со словарём».

— Ну так и переведи нам, что он там калякает.

— Говорит, что знает, кто мы. И всем сердцем любит русских людей. И знаешь за что? За то, что мы сильные. Наша страна, мол, не такая богатая, но очень сильная. Сильнее, чем Америка.

— Уверен, — задумчиво проговорил Гена, — если завтра Америка станет сильнее, он будет точно так же любить американцев.