Преображение мира. История XIX столетия. Том I. Общества в пространстве и времени

Тем не менее Ханькоу по своей сути не превратился в «колониальный» город. Концессии не стали доминантами центральных районов города в такой степени, как это произошло в Шанхае. В главной из них – британской концессии – в 1870 году проживало всего 110 иностранцев. Здесь не возникло настоящего «города европейцев», подобного Шанхаю, Гонконгу, Каиру или Ханою. Но самое главное, обширные торговые отношения Ханькоу не попали под диктат иностранных экономических интересов. Их структура не была перекроена на империалистический манер, Ханькоу не превратился из национального торгового центра в источник эксплуатации в интересах европейского и североамериканского капитализма. Как продемонстрировано в блестящей работе Уильяма Т. Роу, до 1861 года Ханькоу вовсе не был статичным, геометрически организованным и полностью подчиненным государственному аппарату «восточным городом», каким его представляет себе западная социология. А после 1861 года он не стал типичным «колониальным городом». Роу отказался от любой попытки навесить на Ханькоу некий ярлык. Он рисует картину урбанного космоса буржуазной окраски, в пространстве которого существуют многочисленные специализированные коммерческие миры, действующие в рамках разветвленных систем существующих торговых отношений и ищущие новых. Торговые гильдии, которые после знакомства с работой Роу уже невозможно называть «домодерными», гибко приспособились к изменившимся обстоятельствам; испытанные временем кредитные институты не были заменены на банки западного типа, а повысили эффективность своей деятельности. Городское общество приняло в свой состав новых поселенцев, оно приобрело более плюралистический характер и под общим руководством городских элит начало преображаться в сообщество, в котором даже низшие слои, отнюдь не всегда безмолвствующие, обрели свое место. После завершения ужасов Тайпинского восстания, пришедших в город извне, возникла необходимость провести огромные восстановительные работы, большая часть которых благодаря непомерным усилиям была воплощена в жизнь. Население Ханькоу не было готово к пассивной колонизации. Социальная обстановка и структуры в городе стали изменяться только с началом индустриализации в 1890‑х годах. Некоторые заводские производства раннего периода были основаны иностранцами. Самые крупные, например огромный, технически передовой завод по производству железа и стали, начавший работу в Ханьяне в 1894 году, возникли по китайской инициативе[1114]. Ханькоу даже на стадии ранней индустриализации не превратился в колониальный город. История этого крупного городского центра, расположенного в равнинной части среднего течения реки Янцзы, является одним из особенно ярких свидетельств того, что контакты с мировым рынком даже слаборазвитой экономики не всегда приводили к колониальной зависимости.

В XIX веке появились уже и первые постколониальные города, то есть такие, которые отказывались от своего колониального прошлого еще решительнее, чем это сделали города молодых США, и старались «изобрести» себя заново. Город Мехико был одним из них. Первый шаг деколонизации Мексики был предпринят уже в 1810 году, то есть еще до формального приобретения страной независимости. Он нашел выражение в расформировании «индейской республики» и отмене дани с индейцев. Но общая картина окружающего город архипелага деревень, населенных возделывающими кукурузу индейцами, еще долгие десятилетия оставалась неизменной. В последующем, впрочем, земли индейцев все больше оказывались в руках частных спекулянтов. В ноябре 1812 года мексиканцев впервые призвали к участию в коммунальных выборах в соответствии с Кадисской конституцией. Начиная с апреля 1813 года, за восемь лет до завоевания полной независимости, город Мехико управлялся выбираемым городским советом, который состоял из «американцев» и включал в себя несколько представителей местной индейской знати. Это была настоящая антиколониальная революция, нацеленная на быстрое искоренение следов «Старого порядка» (Ancien Régime). Однако в действительности изменения не были настолько драматическими, как было предусмотрено в программе действий. Город Мехико не играл большой роли в освободительном движении. В новом республиканском государстве он утратил все то сияние и ту власть, которыми обладал в колониальное время. Облик города до середины XIX века не претерпел явных изменений. Важнейшее значение имело то, что католицизм сохранил свою позицию в качестве государственной религии. Поэтому город, как и прежде, представлял собой один огромный монастырь. В 1850 году там насчитывалось семь мужских и двадцать одна женская обитель. Мехико оставался «барочным» городом. Государство и церковь были тесно переплетены друг с другом. Только во второй половине столетия здесь произошли значительные преобразования[1115].

Имперские города