Преображение мира. История XIX столетия. Том I. Общества в пространстве и времени

• Стамбул. По сравнению с Каиром его преобразования менее радикальны, хотя и содержат более глубокие усовершенствования инфраструктуры города. Здесь удалось избежать резкого дуализма при преобразовании города в соответствии с европейскими образцами.

• Токио. История этого города развивалась по центробежному принципу. С одной стороны, отдельные районы старого Эдо уже в 1880‑х годах выглядели как пригороды Чикаго или Мельбурна, и вообще город постепенно терял свою архитектурную красоту. С другой стороны, градостроительная модернизация способствовала сохранению сознательного и гордого неотрадиционализма в повседневном стиле жизни.

• Сеул. Город был открыт для Европы очень поздно, в 1876 году, и был формально колонизован только в 1910‑м. За это короткое время Сеулу удалось приобрести новый международно-западный архитектурный облик, полностью соответствующий духу времени[1108].

Своеобразна история города Ханькоу.

Неколониальная динамика: Ханькоу

Расширение сетей мировой торговли, связывающей между собой все больше новых точек, расположенных на разных континентах, создавало явные преимущества для приморских областей. Урбанизация Австралии почти целиком имела морскую ориентацию. В неколониальных странах с развитыми старыми системами городов (как в Китае или в Марокко) демографический, экономический и политический вес сместился с внутренних районов страны на побережье[1109]. Прямую выгоду от этого пространственного движения извлекли такие города, как Шанхай и Гонконг, Касабланка и Рабат. Несмотря на это некоторым городам, находящимся во внутренних районах страны, также удалось занять ключевую позицию в русле динамики мировой торговли и связанной с ней торговли на внутренних рынках. Континентальные экономические центры такого типа, если бы они располагались на колонизированной территории, можно было бы назвать «типично колониальным» явлением. Источником их развития была необходимость противодействовать постепенно растущему структурному разрыву между более динамическими («развитыми», «западными») и более статичными («отсталыми», «восточными») экономическими сферами.

Города такого типа могли иметь разную величину и занимать разные места в системе городов, если она существовала. Один из примеров – Кано, метрополия Северо-Нигерийского халифата Сокото в Сахельском регионе. Шотландский путешественник Хью Клаппертон посетил эту местность в 1824–1826 годах, а немецкий географ Генрих Барт, изучавший Африку по британскому поручению, был здесь в 1851–1854. Оба исследователя увидели импозантный город, в стенах которого на пике весеннего караванного сезона собиралось от 60 до 80 тысяч жителей. В канун британской интервенции 1894 года, с которой началась колонизация региона, население города составляло уже 100 тысяч человек, половина из которых была порабощена. Кано был динамичным экономическим центром с мощным ремесленничеством и обширными областями коммерческого влияния. Кожаные изделия экспортировались в Северную Африку, текстиль и даже готовые швейные изделия – в Западный Судан. В сельских районах в окрестностях города выращивали табак, хлопок и индиго, и большая часть этих культур тоже шла на экспорт. Важным экономическим фактором оставались рабство и работорговля. Рабы несли военную службу и трудились на производстве. Являясь отправной точкой военных походов джихада, Кано был в состоянии контролировать снабжение работоргового рынка. Этот город умел использовать свои экономические возможности и был наиболее важным торговым узлом среди индустриальных городов Сахельского региона (villes industrieuses)[1110].