Преображение мира. История XIX столетия. Том II. Формы господства

Еще одна связь между мировой империей и предотвращением революции внутри страны касалась финансов. Власть имущие в Лондоне понимали, что увеличения налогового бремени на средний класс необходимо избежать любой ценой. Такая мера могла иметь различные последствия. Если налоговое бремя увеличивалось в колониях (как на Цейлоне/Шри-Ланке в 1848 году), возникал риск налоговых протестов классического типа, известных также в Европе, и их можно было взять под контроль только с помощью репрессий. Там, где колониальное государство удешевляло свое присутствие за счет сокращения персонала (как в Канаде), уверенные в себе поселенцы могли заполнить этот пробел. В Индии одним из мотивов аннексии Пенджаба в 1848–1849 годах послужило то, что это умиротворило слывшую неспокойной границу и снизило расходы на оборону. Хотя искры европейских революций и не долетали до периферии Британской империи, противники империи все же пользовались новостями из Европы, как только они поступали через несколько месяцев, – это происходило до того, как мир окутали телеграфные провода. Отголоски французской революционной риторики можно было найти на Цейлоне, среди французских канадцев и в радикальных сиднейских кругах. Несмотря на такие связи, имперские конфликты 1848–1849 годов нигде не переросли в политические взрывы. И все же в империи существовало нечто похожее на послереволюционную политику сглаживания конфликтов. Колониальные представительные собрания получили большую свободу действий, чем прежде, и в то же время был усилен контроль губернаторов над важнейшими финансами. Символические уступки сочетались с более жестким контролем над рычагами власти.

Революция тайпинов в Китае

Ничто не указывает на то, что повстанцы-тайпины в Китае слышали хоть что-то о революции 1848 года в Европе. Верно и обратное. Если в середине XIX века в Европе не было китайских наблюдателей, которые могли бы сообщить о текущих политических событиях, то около 1850 года в Гонконге и в договорных портах, открытых Нанкинским договором 1842 года, то есть относительно близко к событиям, находились по крайней мере европейские консулы, миссионеры и купцы. Они узнавали немного. Первые сообщения, все еще основанные исключительно на слухах, относятся к августу 1850 года, когда движение тайпинов только начинало разгораться в отдаленной провинции Гуанси. Однако интерес Запада возрос лишь в 1854 году, затем в течение четырех лет о тайпинах больше ничего не было слышно, и только в 1858 году, во время Второй опиумной войны, европейцы вступили с тайпинами в мимолетный контакт. Только после 1860 года, когда движение уже шло на спад и боролось за выживание, контакты и сообщения участились[726]. Таким образом, лидеры, безусловно, самого крупного повстанческого движения Нового времени ничего не знали о событиях в Европе, а масштаб событий в Китае оставался в значительной степени скрытым от европейцев. Прямое взаимодействие можно исключить. Некоторое количество западных наемников сражалось на стороне тайпинов. Были ли среди них участники революционных событий 1848 года – неизвестно. Ничто в середине XIX века не связывало ментальные миры европейских и китайских революционеров, и все же и те и другие должны найти свое место в мировой истории XIX века.

Что представляло собой восстание тайпинов, которое было по меньшей мере столь же революционным, как и революция 1848–1849 годов, поскольку на некоторое время успешно создало контргосударство и практически уничтожило старую социальную элиту в некоторых провинциях Китая?[727] Движение тайпинов, из‑за которого Китай погрузился в гражданскую войну почти на пятнадцать лет, возникло благодаря харизматическому озарению его основателя-визионера Хун Сюцюаня, родившегося в 1814 году в крестьянской семье на самом юге Китая. Хун хотел стать чиновником, но провалился на экзамене на уровне провинции, и следствием этого стал глубокий личностный кризис. У Хун Сюцюаня были видения, которые под влиянием христианских трактатов (он читал их на китайском языке) заставили его пренебречь китайскими традициями. В Кантоне в 1847 году он искал духовного наставления у американского миссионера христианского возрождения. Из всего, что он узнал, Хун Сюцюань сделал вывод, что он – младший брат Иисуса Христа и ему поручено Богом распространять истинную веру. К этому вскоре добавилась воображаемая миссия освободить Китай от маньчжуров.