Преображение мира. История XIX столетия. Том II. Формы господства

Суверенитет парламента, абсолютный настолько, что исключена подсудность его независимому конституционному суду, был «неэкспортируемой» особенностью британского строя, не воспроизводившейся нигде за пределами империи. Только в Великобритании был полностью преодолен конституционный авторитаризм, еще дававший о себе знать в конституционных государствах континентальной Европы XIX века как отдаленное последствие абсолютизма. Только в Великобритании – стране, не имевшей конституции в письменном виде, – уже после начала правления королевы Виктории в 1837 году не осталось никаких неясностей в отношении того, что монарх обязан подчиняться конституции даже в кризисные времена[827]. Королева Виктория – одна из самых прилежных правительниц в истории: она читала горы документов, прилагала все усилия, чтобы оставаться в курсе дел, и позволяла себе иметь собственное мнение почти по каждой политической теме. И при этом старалась не выходить за рамки традиции при вмешательстве в политическую жизнь и не возражать мнению парламентского большинства. Она, как и ее нынешние преемники, имела некоторую свободу, решая, кого уполномочить на формирование правительства при неоднозначном исходе выборов или при неясности в определении лидирующей политической партии. Эту свободу действий она использовала очень сдержанно и ни разу не допустила конституционного кризиса. У королевы Виктории сложились доверительные отношения с некоторыми премьер-министрами, прежде всего с лордом Мельбурном и Бенджамином Дизраэли. С другой стороны, она была вынуждена четыре срока терпеть премьер-министра, которого не любила лично: Уильяма Юарта Гладстона. У нее не было возможности действовать через его голову.

Степень «абсолютности» монархической системы можно оценить по тому, предполагала ли должность премьер-министра функции посредника и генератора политических импульсов и определяла ли круг его полномочий. Например, в царской России премьер-министр такими полномочиями не обладал. Бисмарк, которому на должности председателя прусского правительства не хватало контроля над другими министрами, прописал сильное положение канцлера в конституции 1871 года. Но только в Великобритании положение премьер-министра было упрочено самой формой правительства как кабинета министров, которая постепенно сформировалась начиная с Вильгельма III и Марии II (годы правления 1689–1702). При такой системе парламент с XIX века выбирал из своей среды председателя правительства, который, имея поддержку парламентского большинства, может уверенно противостоять монарху. В то же время кабинет министров как целое подотчетен парламенту. Монарх не может снять с должности ни премьер-министра, ни любого другого члена правительства в обход парламента. Решения кабинета министров подчинялись принципу коллективной ответственности, поэтому решения парламентского большинства были обязательными для всего правительства. Министр, несогласный с мнением одного из своих коллег, мог свободно высказаться непосредственно в зале правительства, но на публике его связывала обязанность соблюдать кабинетную дисциплину. Так кабинет министров стал наиболее эффективным и сильным государственным органом. Благодаря этому мудрому решению Великобританию не затронула характерная для континентальноевропейского пути развития конституционных государств проблема «дуализма» парламента и монарха. Кабинет-правительство стал одним из важнейших политических новшеств XIX столетия. Только в XX веке эта идея начала распространяться за пределами британской цивилизации.

При парламентской монархии, особенно при мажоритарной выборной системе, как это было в Великобритании, парламент в идеальном случае может служить эффективным механизмом «избрания правительства». В Великобритании с XIX века не было ни одного по-настоящему некомпетентного правительства – еще одно преимущество страны в межнациональной конкурентной борьбе. Сила правительства и парламента проявляется еще и в том, что индивидуальные качества монархического персонала становятся относительно неважными. Великобритании не пришлось проходить через это испытание, так как королева Виктория передала власть своему малоспособному сыну Эдуарду VII (годы правления 1901–1910) только в 1901 году, после 64 лет правления. В меньшей степени повезло Германии, в рамках конституции которой от личности монарха зависело гораздо больше. И хотя не стоит преувеличивать или тем более демонизировать роль Вильгельма II (годы правления 1888–1918), его многочисленные публичные выступления и вмешательство в политику не принесли никаких конструктивных результатов[828].