Преображение мира. История XIX столетия. Том II. Формы господства

Притяжение французской полицейской модели распространилось и за пределы Европы. Япония, впечатленная Франко-прусской войной, взяла за образец прежде всего военную организацию Германии, но при создании полиции в значительной мере ориентировалась на Францию. Еще в 1872 году первый министр юстиции Японии отправил восемь молодых сотрудников в Европу для изучения и сравнения полицейских систем. После возвращения делегации была создана, сначала только для Токио, первая модерная полицейская организация. Французская система показалась японским представителям более четко организованной, кроме того, Министерство юстиции незадолго до этого уже избрало Францию в качестве важнейшего образца для создаваемой судебной системы. В следующие двадцать лет с определенными модификациями в Японии была воспроизведена французская полицейская система. Французская жандармерия трансформировалась в японскую кемпейтай (Kempeitai)[942]. Начав имперскую экспансию, Япония использовала французскую практику (неизвестную Британской империи) контроля колонии с помощью военной полиции. Эту роль исполняла кемпейтай на Тайване и позже в Корее. К 1945 году она развилась в брутальную террористическую группировку, с помощью которой японцы держали в страхе гражданское население во всех частях своей военной империи.

К 1881 году Япония многое узнала о полиции. Теперь последовало расширение этой импортированной системы. Япония относилась к профессионализации и образованию полиции серьезнее, чем где-либо в Европе. Страну покрыла плотная сеть полицейских постов. Полиция стала важнейшим агентом государства, осуществляющим разнообразные реформы эпохи Мэйдзи. Она препятствовала возможному сопротивлению планам новой Японии на ранней стадии. Социальными изменениями следовало руководить сверху. О том, чтобы население не препятствовало планам правительства, и заботилась полиция[943]. Успешнее всего ей удавалось преследовать неугодные политические партии и организации раннего рабочего движения. Менее эффективной она оказалась при подавлении спонтанных протестов, распространившихся на рубеже веков. К моменту смерти императора Мэйдзи в 1912 году типичный японский полицейский представлял собой не азиатскую версию дружелюбного лондонского «бобби», а непосредственного представителя центрального правительства. Япония была тогда наводнена полицейскими, может быть, больше, чем любое общество в мире.

Нельзя назвать ни одной европейской колонии, в которой в XIX веке хотя бы в минимальной степени не присутствовала модерная полиция европейского типа, преимущественно в городах. При поддержании порядка в деревне колониальные властители почти всегда тем или иным образом сотрудничали с местной элитой и полагались отчасти на патрон-клиентские отношения, отчасти на механизмы коллективной ответственности. То, что в азиатских колониях неоднократно вспыхивали восстания, которые заставали врасплох колониальные власти, показывает, как мало знали в крупных аграрных государствах о происходящем в деревне[944]. Независимо от того, был ли в колониях (как Индия и Индонезия) налажен европейский контроль или они (как тропическая Африка и север Вьетнама) получили свой статус лишь в 1880‑х годах, и в том и в другом случае вмешательство колониальной полиции усилилось лишь с 1920‑х. Тогда в городах стало неспокойно: восставший рабочий класс бросал вызов колониальным властям. Контроль в деревне теперь значительно усилился, как, впрочем, и в неколонизованном Китае, где в рамках нерешительных попыток образования государства правительство Гоминьдана (1927–1937) пыталось создать полицейскую службу в деревне, какой до тех пор там никогда не существовало. Только в исключительных случаях, как, например, в Кохинхине (Южный Вьетнам), колониальное население перед 1920 годом испытало опыт полицейского управления и присоединения деревенских администраций к бюрократическим властным структурам континентальноевропейского или японского типа.