Преображение мира. История XIX столетия. Том II. Формы господства

Следующим, вновь появившимся фактором была индустриализация, протекавшая по-разному в зависимости от региона. Индустриализация создавала новый потенциал для великодержавной политики, но до 1860 года его не стоит переоценивать. Простой тезис прежней научной литературы о том, что Венская система была «подорвана» независимыми переменными и «неудержимыми» силами национализма и индустриализации, является упрощением. Крымская война, которая в 1853–1856 годах столкнула Россию с Францией, Великобританией, Османской империей, а также Пьемонт-Сардинией, ядром будущего Итальянского королевства, может послужить тут хорошим доказательством. Это была первая за сорок лет война между европейскими великими державами, хотя и в периферийном регионе на краю западноевропейских ментальных карт. Она показала, что недостатком Венской системы был неурегулированный статус Османской империи по отношению к христианской Европе. «Восточный вопрос», подразумевавший будущее многонационального османского государства, Крымская война не решила так же, как и другие проблемы европейской политики[245]. Но прежде всего эта война не была ни столкновением индустриализированных военных машин, ни идеологически острой борьбой национализмов – в этом смысле она ни в коем случае не выражала «модерные» тенденции эпохи.

В конце Крымской войны был упущен шанс обновить Венскую систему, приведя ее в соответствие со временем. После Крымской войны о работающем европейском концерте речь идти уже не могла. В этом нормативном вакууме пробил час макиавеллистических «реальных политиков» (понятие «реальная политика» – Realpolitik – было сформулировано в Германии в 1853 году), которые без угрызений совести делали ставку на напряженность в международных отношениях и даже на войну ради достижения своих целей по образованию новых крупных национальных государств. Прежде всего здесь следует назвать имена Камилло Бенсо ди Кавура в Италии и Отто фон Бисмарка в Германии[246]. Своих целей они добились на развалинах Венского миропорядка. После того как возглавляемая Пруссией Германия в 1866 году одержала верх над Габсбургской монархией, а в 1871 году над Французской империей Наполеона III – такого же, в свою очередь, нарушителя мира, – она стала великой державой, которая могла иметь намного больший вес, чем прежняя Пруссия. В 1871–1890 годах в политике, во всяком случае европейской, доминировал благодаря своей системе четко выстроенных договоров и альянсов рейхсканцлер Германии Бисмарк. Эта система должна была защитить созданную в 1871 году Германскую империю на международной арене, прежде всего от французских реваншистских устремлений. Порядок Бисмарка, прошедший несколько фаз, не был общеевропейским мирным урегулированием по образцу Венского конгресса[247]. Хотя он в принципе имел оборонительный характер и краткосрочный миротворческий эффект, конструктивные европолитические импульсы от него не исходили. Уже в конце правления Бисмарка эта сложная система уравновешенных антагонизмов, «постоянного балансирования на канате», была практически неработоспособной[248].