Преображение мира. История XIX столетия. Том III. Материальность и культура

Цивилизаторские миссии отличались и особым национальным характером. Немцы до 1884 года не имели своей заокеанской колониальной империи, в которой они могли бы вести (как это называлось тогда) «культурную работу». Немецкая образовательная идея периода классицизма и романтизма являлась программой личного самокультивирования, не без существенной доли политической утопии. В отсутствие конкретных варваров процесс приобщения к цивилизации был индивидуальным, направленным вовнутрь и рефлексивным. Однако когда впоследствии немцы все же получили возможность участвовать в большом цивилизаторском проекте, они приступили к его осуществлению с особым рвением. В 1832 году великие державы отдали вновь созданное греческое государство под опеку Баварии. Греция получила принца, ставшего королем, баварскую систему управления и баварскую идеологию «усиливающих» реформ. Эта идеология страдала от противоречия: после окончания турецкого иноземного владычества было желание восстановить классическую Элладу, о которой грезил каждый немецкий гимназист, и в то же время очевидной оказалась полная непригодность для такой возвышенной цели ныне живущих греков. Позднее баварское регентство устранилось, и греки избавились наконец от нелюбимого ими короля Оттона, отправив его во франконское изгнание[614]. По иронии истории спустя некоторое время сами греки подпали под влияние собственного варианта цивилизаторской миссии. Они называли ее «великой идеей» (megali idea), обратив против турок, у которых намеревались отобрать как можно больше древней эллинской земли, – и потерпели сокрушительное поражение, когда, переоценив свои силы и науськиваемые Великобританией, в 1919 году совершили ошибку – напали на турецкую армию. Среди многих фиаско цивилизаторских миссий катастрофа греческого экспансионистского самомнения после Первой мировой войны стала особенно ярким случаем.

До того цивилизаторская миссия Наполеона на коне принесла смешанные результаты. Вся наполеоновская экспансия, начиная с ранних походов в Италии и Египте, оформлялась пропагандой как колоссальная освободительная кампания. Эта миссия потерпела поражение в Египте, а затем в Испании и на Французских Карибах. На Антильских островах в 1802 году уже освобожденные рабы были даже вновь обращены в рабство. В отличие от Антил в немецких государствах Рейнского союза французский режим оказал в целом действительно цивилизующий и модернизирующий эффект. Здесь французы вводили законы и институты буржуазной ориентации и устраняли остатки традиций отжившей эпохи. Косвенные французские влияния имели схожее воздействие на Пруссию и даже, в более слабой форме, на Османскую империю. Характерен французский стиль приобщения к цивилизации: на оккупированных землях Европы, особенно сталкиваясь с традиционными католическими народными культурами, французские офицеры и гражданские чиновники вели себя подчеркнуто высокомерно и крайне уничижительно по отношению к местным, которые воспринимались как отсталые. Оккупационные режимы были одновременно крайне рациональными и эффективными и в то же время держались на максимальной дистанции от управляемых. В Италии, например, французские власти очень редко могли устанавливать контакт с местным населением помимо небольшого круга коллаборантов[615].