Преображение мира. История XIX столетия. Том III. Материальность и культура

Для эпохи после 1850‑х годов можно вести речь о доминантном расизме. Он распространился по западному миру, включая его колонии, очень неравномерно, но нигде не отсутствовал полностью и являлся одной из самых влиятельных моделей видения мира эпохи. Из предпочтения аутсайдеров и маргиналов он превратился в классификационную схему, которая определяла восприятие не только культурных и политических элит. В определенных обстоятельствах с его помощью можно было привлечь на свою сторону формировавшиеся тогда же массы выборщиков. Взгляд на «низшие расы» сверху вниз, в лучшем случае с доброжелательной снисходительностью стал само собой разумеющимся. Стало возможно безнаказанно выступать с крайне расистскими публичными заявлениями, которые были немыслимы в 1820‑х годах, а в 1960‑х вызвали бы скандал. Основанное на идее расы мировоззрение получило крайнюю форму у зятя Рихарда Вагнера, британского писателя Хьюстона Стюарта Чемберлена; его труд «Основания XIX столетия» («Die Grundlagen des XIX Jahrhunderts», 1899), вскоре после публикации распространившийся во всей Европе, оказал большое влияние на национал-социалистическую расовую идеологию[696]. Витийствовать о расе и крови, опираясь на Гобино, особенно любили в австрийских расистских кружках. Международная политика тоже представала как «борьба рас» – например, для сторонников влиятельного Пангерманского союза речь шла об эпохальном столкновении «германства» и «славянства». Из Азии исходила «желтая угроза»: дешевая рабочая сила из Китая и японские маршевые колонны[697].

Конечно, есть примеры, когда отдельные личности отвергали этот, по выражению Дэвида Бриона Дэвиса, «официальный расизм западной культуры»[698]. Вмешавшись в обсуждения восстания в Морант-Бэй на Ямайке (1865), Джон Стюарт Милль выступил против расистской аргументации своего коллеги по писательскому цеху Томаса Карлейля[699]. Были и те, кто высказывал сомнения в идее происхождения современной цивилизации от германцев или «арийцев». Ведущий афроамериканский интеллектуал У. Э. Б. Дюбуа и уроженец Германии Франц Боас, один из основателей этнологии и культурной антропологии в США, десятилетиями публично выступали против маскирующегося под науку расизма[700]. Рудольф Вирхов использовал свой авторитет известного естествоиспытателя, чтобы опровергать его. А зарождавшаяся в качестве науки социология устами ее основателей Эмиля Дюркгейма, Макса Вебера, Георга Зиммеля и Вильфредо Парето с самого начала выступила против духа эпохи, не признавая никаких биологических или генетических факторов. Некоторые представители этого поколения первопроходцев создали и социологические учения, основанные на расовой идее, как австриец Людвиг Гумплович, но они вели в научный тупик. После Первой мировой войны начала снижаться и научная респектабельность расистских классификаций, по меньшей мере в Великобритании и США[701].

Государство, политика по отношению к иностранцам и расизм

Другим признаком доминантного расизма с 1860‑х годов являлся его официально-государственный статус. Предыдущие версии расизма имели характер частных мнений. Однако начиная с 1860‑х доминантный расизм получил имманентную тенденцию к реализации себя как расового порядка. Для этого ему требовалась помощь государства. Иначе говоря, расисты должны были прийти к власти. Это реализовалось только в южных штатах США, при национал-социализме (в фашистской Италии и Японии с 1931 по 1945 год проявлялись схожие тенденции, но их нельзя характеризовать как полностью сложившиеся расовые государства) и в бывшей переселенческой колонии Южная Африка. Европейские колонии также не были последовательными расовыми государствами, которые провозгласили официальный расизм руководящей идеологией и практикой. В целом действовало такое правило: колониальные подданные, по большей части являющиеся также налогоплательщиками, хоть и менее ценны, чем белые, но требуют подобающего (decently) обращения.