Преображение мира. История XIX столетия. Том III. Материальность и культура

Во вводной главе XIX век был представлен как эпоха возросшей саморефлексии. От Адама Смита в 1770‑х годах и до Макса Вебера в первые десятилетия XX века предпринимались грандиозные попытки понять собственную современность во всей ее целостности и встроить ее в более длительные исторические процессы. Диагнозы времени ставили не только в Европе. Они обнаруживаются везде, где в обществе появлялся тип ученого или интеллектуала, где идеи записывались и обсуждались, где наблюдения и критика давали импульс для обширных размышлений о своем мире и его общих пространственных и временных рамках. Оглядываясь из сегодняшнего дня, подобные размышления не всегда можно принять за диагноз своего времени или «теорию современной эпохи»[822]. Они примеряли на себя самые разные жанры: это и история современности, как у египтянина Абдуррахмана аль-Джабарти, который стал свидетелем и подробным хроникером наполеоновской оккупации своей страны[823], или у знаменитого историка древности Бартольда Георга Нибура, который читал лекции и о своей собственной «эпохе революций»; это и заявленная позиция на политические темы дня, как у Георга Вильгельма Фридриха Гегеля в его сочинении 1831 года об Англии («Об английском Билле о реформах») или в увлекательной полемике Карла Маркса против Луи-Наполеона и его превращения из избранного президента в диктатора («Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», 1852); это и краеведение с философией и культурной критикой, как у мадам де Сталь («О Германии», 1813), Алексиса де Токвиля («Демократия в Америке», 1835–1840) или у египетского реформатора педагогики и переводчика Рифаа ат-Тахтави (заметки о его пребывании в Париже 1826–1831 годов, опубликованные в 1834‑м)[824]; это и дневник, как у братьев Эдмона и Жюля де Гонкур (с записями за 1851–1896 годы) или у японского военного врача и поэта Мори Огая (записи во время его поездки в Европу, 1884–1888)[825]; это и автобиография, как у чернокожего бывшего раба, интеллектуала и борца за права человека Фредерика Дугласа (главное из его трех мемуарных сочинений – «Мое рабство, моя свобода», 1855) или у американского историка Генри Адамса («Воспитание Генри Адамса», издано для частного пользования в 1907‑м, опубликовано в 1918‑м); это, наконец, многочисленные публицистические тексты, как у Джона Стюарта Милля, у которого характеристика эпохи содержится скорее в небольших сочинениях по частным вопросам, нежели в его обширных основных трудах, или у Ляна Цичао, который на протяжении трех десятилетий комментировал формирование культуры и политики в Китае и сам участвовал в нем.

Социология, возникшая в 1830‑х годах на более старом фундаменте, была областью интерпретации современности. Вначале, еще на пару с политической экономией и одновременно возникшей этнологией, социология разрабатывала базовые модели для понимания эпохи, которые обсуждаются и до сих пор, – например, переход в принципах организации общества от статуса к контракту (историк права сэр Генри Мэн, «Древнее право», 1861) или похожее противопоставление общности и общества в одноименной книге Фердинанда Тённиса (1887). Карл Маркс анализировал капитализм как исторически сложившуюся общественную формацию – а Фридрих Энгельс до старости дополнял эту концепцию множеством точно подмеченных деталей и комментариев. Джон Стюарт Милль еще до этого свел политическую экономию в масштабный компендиум «Основы политической экономии» (1848). Герберт Спенсер объяснял эволюционное развитие миролюбивого индустриализма из милитаристского варварства – состояния, в которое он мог также вернуться обратно («Принципы социологии», т. 1, 1876). Фукудзава Юкити встроил Японию в общее развитие мировой цивилизации («Краткий очерк истории цивилизации», 1875)[826]; иранский армянин Мальком-хан интерпретировал европейский модерн в свете исламских ценностей («Книга реформ», 1858)[827]. Философы и критики – такие, как Фридрих Шлегель и Генрих Гейне (прежде всего «К истории религии и философии в Германии», 1835), Ральф Уолдо Эмерсон и Мэтью Арнольд, Фридрих Ницше и, в конце нашего периода, Карл Краус и Рабиндранат Тагор, – фиксировали культурные особенности и противоречия своего времени[828]. Богатая самодиагностика XIX столетия должна стать отправной точкой любой попытки понять фирменный почерк эпохи.

Модерность