Преподобный Амвросий Оптинский

«1889 года в июне месяце привел меня Господь в первый раз побывать в известной всем благословенной Оптиной пустыни, в которую стекалось, особенно тогда, множество людей всякого звания к батюшке отцу Амвросию. Давно уже я стремилась всей душой узреть чудного старца, услышать душеспасительные наставления того, о ком так много поразительно-трогательных рассказов пришлось услышать от близких и дальних, от чужих и своих. Я же, перенеся в непродолжительное время две мучительные операции в груди, настрадавшись физически и нравственно, в то время чувствовала особенную потребность в утешении и подкреплении духовном. Да притом и самый образ батюшки, каким я себе представляла его, влек меня издалека какою-то неотразимой силой. По отдаленности от железной дороги, ехать приходилось на лошади проселком и в продолжение двух дней. Явились было сомнения, колебания и даже страх по поводу нездоровья, но, помолившись и уповая на помощь Божию, я все-таки отправилась в путь.

Первый долгий и знойный день путешествия, в тряской деревенской телеге, измучил меня невыносимо. Едва-едва доплелись мы до ночлега в крестьянском домике, но, к горю моему, отдохнуть здесь не удалось, несмотря на полное радушие хозяев, так как всю ночь я не могла уснуть от терзавших и беспокоивших меня насекомых. Насилу дождались рассвета; я, измученная и совсем больная, вышла на крыльцо. И позавидовала своему вознице, безмятежно спавшему на открытом воздухе в телеге. С ужасом уже думала я о продолжении пути, предполагая, что если и доберусь до Оптиной пустыни, то слягу там совсем больная. Но и возвращаться назад с полпути было слишком тяжело и больно. Долго сидела я в крайнем изнеможении и раздумье, не зная, на что решиться. Солнышко уже взошло. К крылечку, где сидела я, подошел какой-то старичок, не то нищий, не то прохожий, с сумочкой, и, пристально глядя на меня, поздоровался и стал говорить: “Вот и Сергий преподобный трудился, и Николай Чудотворец тоже трудился, и Тихон преподобный, — все трудились; зато вот в Царство-то и попали. Бог труды любит. Так-то! А смерти не миновать, как хочешь”. Удивилась я неожиданному приветствию загадочного странника, а между тем чувствую, что страх мой перед трудным путешествием куда-то исчез. Я сразу как-то ободрилась, вразумясь, что, верно, Господь послал мне это внушение, и, не смущаясь более ничем, быстро собралась и, преодолевая свою слабость и изнеможение, отправилась дальше.

Чистый утренний воздух и пение птичек убаюкали меня, а проснувшись, я уже чувствовала себя так бодро и хорошо, что почти без утомления доканчивала остальной путь. И когда к вечеру мы стали наконец приближаться через сосновый прекрасный бор (со стороны Лихвинской дороги) к благословенной обители, то радости моей, кажется, не было ничего подобного. Кому привел Господь побывать там, тот знает, какое величественное, совершенно особенное впечатление производит Оптина пустынь, окруженная зеленью могучих сосен и елей и окаймляемая внизу рекой Жиздрой. В монастырской гостинице мы, в лице гостинника отца М., встретили своего земляка. От отца М. мы узнали, что батюшка в Шамордине и что все богомольцы отправляются туда, чтобы видеть его. Пока мы беседовали, раздался благовест ко всенощной. Я поспешила в храм Божий и там имела великое духовное наслаждение присутствовать и помолиться за чудным торжественным богослужением. Это было накануне праздника апостолов Петра и Павла.

Наутро, отстояв обедню, я поспешила в Шамордино. По приезде туда прежде всего я была поражена огромными толпами народа, которые с раннего утра окружали то помещение, в котором находился батюшка, жаждая узреть его и хотя издали получить его благословение. И так велика была любовь к нему народа, так сильно желание видеть и получить его наставление и утешение, что в числе этого, не знавшего утомления и пришедшего из дальних стран народа были такие, которые ждали по две недели и не теряли надежды быть принятыми им, батюшкой отцом Амвросием. Когда я подошла ближе, узнала, что ждут выхода батюшки, — он поедет сейчас посетить богадельню, сиротский приют и другие благотворительные учреждения, устроенные им при содействии благотворителей. Не видя возможности протискаться к выходу, я стала поодаль. Вот растворились двери; народ заволновался; послышались восклицания: “Батюшка ты наш! Батюшка!...” Вот и он, возлюбленный батюшка, отец Амвросий, уже согбенный, но благолепный старец, простой, ласковый, доступный; только его прозорливые глаза светились мудростью и проникали в самую глубину души. Благословив ближайших из толпы, батюшка сел в экипаж и шагом поехал вдоль монастыря. Народ не отставал, по бокам и впереди и сзади бежали, ловя его взгляд, благословляющую руку, и, радостные, уступали место другим. Я издали следила за этим умиляющим душу и совершенно новым для меня зрелищем.