Преподобный Максим Исповедник, его жизнь и творения

Как видим, работа автора Vita над источниками не вполне удовлетворяет требованиям исторической критики. И собрание источников не достигло у него достаточной полноты, и обработка их не имеет надлежащей точности. Сокращения его часто являются неуместными, построения — ненадежными. Объясняется это тем, что автор Vita и не преследовал строго исторической задачи. Это видно из его предисловия (Vita I). Автор писал специально для назидания, и в этом видел смысл своего труда и его пользу (προτρέπων εἰς ἀρετὴν). [2786] Житие, по его мнению, должно возбуждать любовь к добродетели и побуждать к подражанию великим образцам христианского подвижничества. Отсюда автор Vita задачей своей поставил — воздать в «слове» своем должную похвалу преп. Максиму, а для этого представить возможно подробно его жизнь и деяния (τὰ καθ’ ἕκαστα τῶν αὐτῷ πεπραγμένων). [2787] Однако автор сам сознается, что, при величии подвигов преп. отца, он не мог ни объять всех событий его жизни, ни воздать им должную похвалу, и по необходимости принужден кое-что выпустить и оставить без внимания. [2788] Итак, мы видим, что задача историческая (возможно полное описание жизни преп. Максима) у автора не только подчиняется назидательной, но и значительно ограничивается. В общем, задача нашего биографа сводится к узким рамкам нравоучительного жизнеописания, чему вполне соответствует и наименование Vita «словом». [2789]

Само собою разумеется, историческая ценность работ такого типа невелика, и от автора пространного жития, конечно, нельзя ожидать строго исторического описания жизни преп. Максима. Составители похвальных слов–житий, как справедливо отмечает Комбефи, [2790] не могут воздержаться от произвола в пользовании историческим материалом, не соблюдают меры в своих восхвалениях и заботятся не столько о том, чтобы точно запечатлеть слова и дела святого, сколько о том, чтобы изысканностью рассказа и разными риторическими украшениями услаждать читателей и возвеличивать славу святого. От такого рода недостатков не свободен и наш биограф.

Прежде всего, он позволяет себе иногда чересчур увлекаться витийством, нисколько не заботясь о верности своих показаний исторической действительности. Так, например, он поступает в описании мученичества преп. Максима (см. выше). Далее, он мало стесняет себя требованиями точной и правильной передачи своих источников: он систематически опускает все точные даты и почти все хронологические и топографические показания источников, [2791] или же передает их ошибочно; [2792] он постоянно опускает технические термины и исторические детали, [2793] замалчивает большей частью имена разных исторических деятелей. [2794] Источники свои он передает по местам весьма неточно и неопределенно [2795] и иногда маловразумительно; [2796] сокращения делает неуместные, вследствие чего у него получается неправильное представление о ходе исторических событий. [2797] Мало того, источники свои он принимает большей частью без критики, со всеми их ошибками, а пробелы в сведениях о жизни преп. Максима заполняет не вполне состоятельными догадками, высказываемыми, тем не менее, категорически в спокойно-эпическом тоне, без указания на их гипотетическое значение. [2798]