Преподобный Максим Исповедник, его жизнь и творения

В общем, нужно признать, что Quaestiones et dubia и по своему характеру, и по порядку развития идей занимают <место> между Capita de charitate и Ambigua, образуя как бы мост между этими созерцательно-аскетическим и спекулятивно-философским произведениями. Такое же серединное место, надо заметить, должно усвоять Quaestiones et dubia и по пользованию богословскими авторитетами. В Liber asceticus и Capita de charitate преп. Максим стоит под влиянием известных писателей-аскетов: аввы Дорофея, [3392] Марка Подвижника, [3393] Евагрия [3394] и отчасти под влиянием мистиков-философов — св. Григория Богослова и Дионисия Ареопагита. [3395] В Quaestiones et dubia влияние последних становится преобладающим, и начинает осязательно сказываться знакомство со св. Григорием Нисским и Немесием, которое окончательно углубило философское настроение преп. Максима и впоследствии придало Ambigua столь резко выраженный философский характер. В Quaestiones et dubia изъясняется учение Григория Нисского об апокатастасисе, [3396] отражается учение его о пределах зла, [3397] дается по Немесию определение промысла [3398] и страха. [3399] Между прочим, у св. Григория преп. отцом усвоен оригинальный взгляд о том, что в первоначальное намерение Божие не входило размножение людей путем брака, [3400] — взгляд, получивший в Ambigua столь обстоятельное развитие [3401] и столь удачно примененный при раскрытии теории о пяти делениях природы. [3402]

Ер. 6 [3403] столь близко к Ambigua не только по общности адресата, но даже и по многим дословным совпадениям. [3404] Некоторые из них дают право заключать о приорности Ер. 6. Так, рассуждения о свойствах Божества, предлагаемые в Ер. 6, применяются в Ambigua побочно при полемике с оригенистами, [3405] а в последующем изложении получают дальнейшее развитие и выливаются в систематизированный перечень атрибутов Божества. [3406] Различение (вопреки оригенистам) между τροπή и естественной энергией (между отпадением ко злу, ослаблением энергии и естественным напряжением ее в стремлении к Благу) [3407] находят себе отклики в Ambigua в развитой и обстоятельной критике оригенизма. [3408] Все это в связи с тем, что в Ер. 6 нет ни ссылок, ни глухих указаний на Ambigua, и что преп. Максим в то же время в послании выражает готовность писать по затронутому вопросу и впредь (на основании свидетельств св. отцов), [3409] позволяет поставить Ер. 6 раньше Ambigua и рассматривать это письмо как начало литературных сношений преп. Максима с архиепископом Иоанном. По преобладанию философского элемента Ер. 6 много превосходит Quaestiones et dubia и прямо подходит к Ambigua.

Весьма раннего, по-видимому, происхождения Ер. 20, к монаху Марину. [3410] Марин этот, по-видимому, <тот>, которому впоследствии (как диакону, пресвитеру) писал свои догматические произведения преп. Максим. Если так, то данное послание — самое раннее произведение из всех написанных к Марину: с него именно завязываются литературные сношения преп. Максима с Марином, и завязываются, притом, лишь по настояниям какого-то игумена, по его побуждениям исполнить просьбу Марина. Во время написания этого письма преп. Максим пользовался уже писательской славой: Марин просит у него назидательного сочинения. Значит, Ер. 20 — не самое раннее из всех сочинений преп. отца. Написано оно, впрочем, еще в эпоху мистико-аскетической деятельности преп. отца: никакого догматико-полемического элемента в нем нет ни следа. Преп. отец дает как бы зарок отложить перо в сторону, но это не значит, что он устал от литературной деятельности или признал ее для себя неполезной: это — обычный смиренный мотив в его письмах и произведениях. [3411] По содержанию своему письмо это приближается к Quaestiones et dubia, именно — в пользовании так называемым «Физиологом» (или resp. методами этого сочинения) для целей нравственного назидания. [3412] Вообще говоря, оно стоит в плоскости идей, близких к Capita de charitate и Ambigua [3413] и образующих срединное положение между этими произведениями. Если считать Quaestiones et dubia написанными для Марина, то Ер. 20 нужно ставить, очевидно, раньше этого произведения.

В результате мы получим такой ряд: Liber asceticus, Capita de charitate, Ep. 20, Quaestiones et dubia, Ep. 6, Ambigua.

Так как первым допускающим датировку сочинением является Orationis Dominicae expositio (631 г.), то прежде чем приступить к определению хронологических границ этого ряда, необходимо решить вопрос о том, непосредственно ли Orationis Dominicae expositio примыкает к Ambigua, или их разделяют некоторые сочинения (конечно, из числа мистико-созерцательных).