Читаем Преподобный Серафим полностью

В этих призывах к жизни духовной святых отцов и подвижников, может быть, самым трудным является их настойчивое утверждение о необходимости скорбей для стяжания Царствия Божия.

Нам в глубине души всегда хочется рассматривать скорбь как нечто такое, чего не должно бы быть в нашей жизни, нам все-таки хочется избрать дорогу полегче и как-то странным кажется не на словах, а в жизни соединить дело нашего спасения с этими нашими неприятностями, с этими житейскими затруднениями.

Легче в беседе, в отвлеченном размышлении установить эту связь, чем истинно переносить ее в действительности.

Как-то странным кажется: какая может быть связь нашего спасения с сокращением по службе, нашего спасения и недоедания детей наших, нашего спасения и наших болезней – и многого скорбного, что нам несет наша жизнь.

И все-таки это есть та истина, которая всеми святыми отцами и подвижниками всегда свидетельствуется и подтверждается – истина, открытая нам и в Слове Божием, ибо там говорится, что «многими скорбями надлежит нам войти в Царство Божие».

Об этом же скорбном пути спасения говорит и преподобный Серафим.

«Мир душевный, – говорит он, – приобретается скорбями. Писание говорит: пройдохом сквозь огнь и воду и извел еси ны в покой. Хотящим угодить Богу путь лежит сквозь многие скорби. Как ублажать нам святых мучеников за страдания, которые претепели они ради Бога, когда мы не можем стерпеть и огневицы?»

Вот это смущающее душу утверждение вновь стоит перед нами. Мир душевный. А кто же может иметь сей мир, как не тот, кто стоит как бы при дверях этого Царствия Небесного? Весь душевный мир не дается внешними житейскими устроениями: можно прекрасно устроиться в смысле земного своего благополучия и испытать такое внутреннее смятение, такой внутренний разлад, что ни о каком мире душевном не будет речи. И, напротив, в условиях крайнего неблагополучия можно иметь истинный душевный мир.

Душевный мир – это есть особое состояние, зависящее от внутренней нашей настроенности, и посему этот душевный мир и есть уже как бы вхождение в то Царство Небесное, в каковое войти можно, по словам преподобного Серафима, через многие скорби.

Эти многие скорби, при условии, если человек будет переживать их не как какие-то случайные неприятности, зачем-то досадно встречающиеся на его пути, если он будет сам переживать их, связывая с делом спасения, тогда в каждой скорби нашей найдется нечто, что можно положить в основу внутреннего душевного мира.

Найдется это и в наших болезнях, найдется и во всевозможных материальных испытаниях, найдется и во всевозможных личных неприятностях в отношениях с людьми – везде найдется в них научающее нас смирению, терпению, прощению и, главное, научающее уповать всегда и во всем на волю Господа.

«Оскорбление от других, – говорит преподобный Серафим, – должно переносить равнодушно и приобучаться к такому расположению, как бы они до нас не касались».

Вот первая из подвижнических задач на скорбном пути жизни человеческой. Особенно в теперешнее время, при условиях нашей квартирной жизни, житейские мелочи, эта постоянная вражда разве не ставят перед человеком задачи освобождения души от постоянного возмущения наносимыми нам оскорблениями?

Ведь жизнь слагается не из геройских поступков, слагается не из великих подвигов, а в большей своей части из этих мелочей. И если в этих мелочах создается скорбь, то и решение этого вопроса возрастает до значения истинного духовного подвига.

Если человек будет постоянно в состоянии духа, соответствующем правилу:

«Оскорбление от других должно переносить равнодушно и приобучаться к такому расположению, как бы оно до нас не касалось», – то, подумать только, как изменится все жизненное самочувствие наше.

«Если невозможно, чтобы не возмущаться, то, по крайней мере, надобно удерживать язык, по глаголу псалмопевца, «смятохся и не глаголах».

Здесь ответ на вопрос, часто предлагаемый духовникам: как быть, если не удается побороть внутреннее чувство раздражения и вражды, – лучше ли все-таки заставить себя не выразить этого вовне или это будет как бы некое лицемерие и не лучше ли прямо и открыто обнаружить то душевное состояние, которое у тебя есть?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии