Прерванное молчание

— Конечно! — Элис широко улыбается. — Только нам надо перед этим поговорить с твоими родителями, или с кем-нибудь из родственников.

Это мне всегда казалось глупым. Какой толк в центре для детей, которым бежать надо от своих родителей, если без разрешения взрослых ребенок не может тут находиться! Впрочем, это еще один недостаток психологии — во всем нужно соблюдать закон. Правил тут даже больше, чем нелепых диагнозов.

— У меня нет родителей! — Заявляет вдруг Марио, и тон его меняется на очень жалобный. — Пожалуйста, разрешите мне остаться! Ну пожалуйста!

Персонал начинает шушукаться. Персонал начинает перешептываться о том, что нельзя оставлять здесь ребенка без разрешения родителей. Хотя, конечно, можно кое-что сделать. Можно записать его фамилию, очень быстро отыскать маму и папу, и сообщить им, где находится их сын. Так и решает поступить Элис.

— Хорошо, — говорит она, — оставайся. Только скажи мне свою фамилию.

— Бискотти, — отвечает Марио.

— Отлично, — Элис записывает. — Кто-нибудь сейчас покажет тебе комнату.

Я вызываюсь быть проводником. Меня почему-то сильно тянет к этому мальчику. Как будто я чувствую, что у нас с ним много общего. Как будто я вижу в его взгляде что-то очень знакомое.

Мы идем по коридору, потом входим в комнату. Марио садится на кровать, поднимает на меня глаза и, как будто осознав допущенную ошибку, буквально умоляет:

— Пожалуйста, только не говорите моим родителям, что я здесь!

— Меня зовут Джон, — представляюсь я.

Он кивает и повторяет свою просьбу очень быстро еще два раза.

— А что такое с твоими родителями? — спрашиваю я.

— Ничего, — он опускает глаза.

— Марио, — я очень настойчив, — ты должен сказать, иначе нам придется им сообщить. Они обижают тебя?

— Не надо, не говорите им! — повторяет он. — Просто не надо им говорить…

— Почему ты сюда пришел? — продолжаю.

Я внимательно рассматриваю Марио и замечаю синяки. Я беру его за руку, закатываю рукав рубашки. Он одергивает руку и прячет ее. Да, не такой уж он смелый на самом деле.

— Что с тобой случилось? Кто это сделал? — я указываю на синяки.

Психологи бы дня три возились с этим парнем, пытаясь разговаривать. Потому что так, как сделал я, делать нельзя ни в коем случае. Нельзя прикасаться к детям, а уж тем более вот так бесцеремонно закатывать им рукава. Нельзя давить на детей. Нельзя оставаться с ними без наблюдения. Нельзя, нельзя, нельзя. Это, по-моему, самое любимое слово психологов. Но мне проще — я ведь не психолог, и тут я в качестве волонтера, так что могу делать, что захочу.

— Это кто-то из твоих родителей? — продолжаю.

Марио мотает головой.

— Я упал с лестницы, — наконец говорит он.

Ну все понятно, парень! Теперь мне с тобой все понятно. Я хорошо знаком с этими лестницами.

— Да, — понимающе киваю, — я тоже в детстве часто падал с лестницы. Именно такие следы от этого остаются. Могу поспорить, на другой руке тоже!

Марио прячет и вторую руку, а я продолжаю.

— Лучше говори, что неудачно залез на дерево или поранился, играя в саду. Это больше похоже на правду, хотя тоже ерунда. Но уж более правдоподобно, чем лестница.

Некоторое время мы молчим. Потом он замечает шрамы у меня на запястьях, берет мою руку и начинает рассматривать.

— Откуда это? — спрашивает он.

— С лестницы упал, — очень серьезно отвечаю я, глядя ему в глаза.

Повисает минутная пауза. Я уже встаю, чтобы выйти, когда Марио вдруг обращается ко мне.

— Это на самом деле была не лестница. Ниоткуда я не падал.

— Знаю, — отвечаю я.

— Тебя тоже бил твой отец? — продолжает мальчик. — И ты говорил всем, что упал или поранился в саду?

Я как будто застываю на месте и смотрю прямо на Марио. Он тоже не сводит с меня своих черных глаз. Я ничего не говорю — только киваю в ответ.

— Тогда скажи им, чтобы не говорили моим родителям, что я здесь! — умоляет он.

— А что с твоей мамой, Марио?

— Она все ему расскажет, — он мотает головой.

Я забегаю в холл — там только Элис и девушка за стойкой администратора.

— Ты уже сообщила его родителям? — спрашиваю Элис.

— Нет, — она удивленно смотрит на меня. — Никак не могу дозвониться. Они не берут трубку.

— Отлично! Не надо им пока ничего говорить.

— Джон! — она отводит меня в сторону. — Ты что! Мы обязаны сообщить им…

— Не надо, Элис! — настаиваю. — Он же от них сбежал сюда! Он надеется тут от них спрятаться!

— Джон! — Элис продолжает рассказывать мне о правилах. — Мы в любом случае обязаны им сообщить, а потом уже будем разбираться.

— Черт вас подери! — не выдерживаю я. — У него такие синяки на руках! Отец его бьет! Он просто умолял меня не сдавать его родителям!

— Господи! Откуда ты уже все узнал?! Откуда узнал про синяки?

— Элис, — я пропускаю ее последнюю реплику мимо ушей. — Погоди хотя бы пару дней. Дай мне хотя бы поговорить с этим мальчиком. Давай все выясним, а потом будем думать.

— Так нельзя. Мы не можем оставить его тут без ведома родителей.

— Значит, давай заберем его к нам на пару дней!