Превратности научных идей

Но если подлинная наука освещена нравственной чистотой, то лженаука, наоборот, повязана отступлениями от моральных устоев. Выходит, что псевдонаука начинается не там, где вынашивают нелепые идеи, громоздят фантазии, заблуждаются. Лжеученый тот, кто вступает на нечестный путь искажения фактов, подтасовок, кто становится участником или соучастником обмана. Не ошибка ведет исследователя в зыбкие владения лженауки, а нежелание признать ошибку, вслушаться в инакомыслящую речь, поставить добытый результат на испытание.

Характерно одно замечание К. Маркса, Здесь оно зазвучит к месту. Маркс называет аморальным стремление «приспособить науку к такой точке зрения, которая почерпнута не из науки (как бы последняя не ошибалась), а извне, к такой точке зрения, которая продиктована чуждыми науке, внешними для нее интересами, — такого человека я называю низким».

Кстати, заметим, что похожий критерий значим и для искусства. Чем измерить истинное лицо художника, как отличить критику от критиканства, очернительство от «разоблачительства»? Критерий здесь, как считает А. Нуйкин, один — нравственный. Только тот избежит упрека в злонамеренности и сможет приблизиться к художественной высоте, кто питает чистые замыслы.

Не гнушаясь обманом

При внешнем осмотре нравственные показатели в приложениях к науке достаточно однозначны: не столь уж затруднительно, казалось бы, отделить честный поступок от бесчестья. Это так, когда неблаговидные дела идут «открытым текстом». Сложность в том, что обманные шаги старательно драпируют вполне пристойными заявлениями. Пока-то с них уберут этот внешний лоск, эту драпировку.

Совсем рядом, в 70–80-е годы, в мировой науке прошла волна скандальных разоблачений, показавших доподлинное обличье некоторых комбинаторов истины. Американец М. Страус из Бостонского университета, сумевший прикарманить около миллиона долларов в обмен на дутые результаты, которые он извлек из заведомо ложных сведений о лечении рака. Его соотечественник Д. Лонг (Массачусетский лечебный центр), долгие семь лет водивший за нос финансовые власти, делая вид, будто ведет наблюдения клеточных микроструктур, характерных для одной раковой патологии — болезни Хиджина. Тоже не ушел без заметного вспомоществования.

Положим, Страус и Лонг питали интерес к купюре. При других стечениях на подлог идут ради престижа, в погоне за ученой степенью, за славой, хотя бы и краткосрочной. Некто Саммерлин, руководитель лаборатории Мемориального центра раковых исследований в Нью-Йорке, решил прославиться. Обещая преодолеть барьер несовместимости тканей, придумал метод пересадки кожи. Но для побед нужны факты, добывая которые он и принял грех. В опытах с белыми мышами этот руководитель исхитрился подкрашивать необходимые ткани, маскируя их под естественные тона. Действительно, Саммерлин заставил о себе говорить, и особенно громко после разоблачения, когда в нем увидели мастера ловких имитаций и вся его псевдоученость вышла вперед.

Сходным приемом шел к успеху и биохимик из ФРГ Галлис. Ему захотелось стать доктором наук. Но свою диссертацию он вырастил на результатах, которые снял с потолка. Четыре сотрудника института Макса Планка в Мюнхене целый год разбирались с доводами Галлиса, а потом объявили его фальсификатором.

Тоска по известности, неравнодушие к презренному металлу, к уютным местам в коридорах научной иерархии — эти, а вовсе не познавательные страсти владели поименованными деятелями, с полным основанием зачисляемыми в разряд лжеученых.

Бывает и так, что признания и звания добыты в честном бою. Но репутацию надо постоянно питать, поддерживая ее все новыми и новыми достижениями. А сил порой уже нет, они израсходованы, истаяли. Смириться бы…

Известного английского психолога сегодняшнего столетия С. Берта такой поворот к смирению обескураживал. Когда он понял, что слава уходит, предпринял энергичный шаг. С. Берт выставляет шумную идею исключительной обусловленности глубины ума фоном наследственности. Не располагая доказательствами, бывший ученый предъявил сфабрикованные им статистические сведения (якобы сведения). Осмотревшись, специалисты заподозрили неувязки и, наметив экспертизу, установили элементарный подлог. Психологи-коллеги же споро подыскали и название — эффект «зубчатого колеса»: завоеванный авторитет остается достоянием ученого, хотя он уже не дает работ прежнего класса.

Как видим, движение приобрело размах, вызывает тревогу настолько, что международное сообщество ученых намеревается, по свидетельству академика Р. Сагдеева, издавать специальный журнал «Мошенничество в науке».

Но что же мы все о них да о них, уронивших честь представителях «тленного Запада»? А все ли гладко в родных углах?

К сожалению, и здесь то и дело обнаруживаются вспышки мировой патологии, заявляют о себе фальшивки, изготовленные по записанным и домашним образцам лжеучений. Сугубой доморощенностью владеет, пожалуй, ведомственная струя паранаучной активности — опасная болезнь, набирающая в последние годы особенно заметный темп.