Прежде, чем их повесят

— Генерал, вы когда-нибудь сражались в такой свалке? Прямое столкновение, лицом к лицу, врукопашную, как говорится?

Виссбрук ни на миг не отрывался от своей подзорной трубы.

— Нет. Не сражался.

— И не советую. Мне довелось лишь однажды, и у меня нет желания повторять этот опыт. — Он пошевелил потной ладонью на рукояти трости. Разумеется, сейчас это вряд ли возможно. — Я довольно часто сражался верхом. Атаковал небольшие отряды пехоты, разбивал и преследовал их. Благородное дело — резать бегущих людей, и я заслужил за это всяческие похвалы. Вскоре я узнал, что рукопашная схватка — совсем другое дело. Давка такая, что едва можно вздохнуть, не говоря уже о том, чтобы совершать что-то героическое. Герои это те, кому повезло такое пережить. — Глокта безрадостно засмеялся. — Помню, меня прижало к гуркскому офицеру, так близко, словно мы были любовниками. Ни один из нас не мог ударить, или сделать хоть что-то, кроме как рычать друг на друга. Наконечники копий вонзаются куда попало, наугад. Люди насаживают на оружие своих товарищей или топчут их ногами. По случайности умирает больше, чем по умыслу. — Да и всё это — один большой несчастный случай.

— Отвратительное дело, — пробормотал Виссбрук, — но его надо делать.

— Так и есть. Так и есть. — Глокта взглянул на гуркский штандарт, развевавшийся над бурлящей толпой — грязный и потёртый шёлк хлопал на ветру. С разломанных стен летели камни и падали среди гурков. Люди беспомощно напирали друг на друга, прижимались плечом к плечу, не в силах пошевелиться. С высоты на них опрокинули огромный чан кипящей воды. Пройдя через брешь, гурки сразу утратили всякое подобие порядка, а теперь бесформенная масса людей начала колыхаться. Защитники непреклонно наседали на них со всех сторон, толкая копьями и щитами, рубя мечами и топорами, топча павших сапогами.

— Мы тесним их! — донесся голос Виссбрука.

— Да, — пробормотал Глокта, глядя на отчаянное сражение в подзорную трубу. — Похоже на то. — И радость моя безгранична.

Нападавших гурков окружили, и те быстро начали падать, и пятиться назад вверх по холму из битого камня к бреши. Постепенно выживших вытеснили за стены, на ничейную землю. Арбалеты на стенах стреляли в толпу убегавших людей, сея среди них панику и смерть. Смутные крики защитников донеслись до стен Цитадели.

Ещё одна атака отбита. Множество гурков убито, но всегда найдутся новые. Если они прорвутся через баррикады в Нижний Город, нам конец. Они смогут нападать так часто, как им вздумается. Нам стоит проиграть лишь раз, и игра окончена.

— Похоже, день за нами. Этот день, по крайней мере. — Глокта дохромал до угла балкона и посмотрел в подзорную трубу на юг, на залив и на Южное море за ним. Там не было ничего, кроме спокойной водной глади, ярко блестевшей до горизонта. — И до сих пор никаких следов гуркских кораблей.

Виссбрук прочистил горло.

— С величайшим уважением… — То есть без оного, полагаю. — Гурки никогда не были моряками. Есть ли теперь основания предполагать, что у них есть корабли?

Только старый чёрный колдун, который появился глухой ночью в моих покоях, и сказал мне их высматривать.

— То, что мы чего-то не видим, ещё не значит, что этого не существует. Император и так держит нас на крючке. Возможно, он держит флот в резерве, ждёт подходящего часа, не показывая нам всё, что у него есть, пока не понадобится.

— Но с кораблями он мог бы заблокировать нас, взять нас измором, обойти наши защитные сооружения! Ему не пришлось бы так расходовать всех этих солдат!

— Если что у императора и есть в избытке, так это солдаты. Они сделали подходящую брешь. — Глокта осмотрел стены, пока не наткнулся на очередное слабое место. В кладке стены изнутри виднелись огромные трещины, её подпирали тяжёлые балки и горы булыжника, но всё равно она с каждым днём клонилась внутрь. — И скоро проделают вторую. Они уже в четырёх местах завалили ров. Тем временем наша численность сокращается, а боевой дух падает. Им не нужны корабли.