Прежде, чем их повесят

Ищейка замер, похолодев. Ещё один, в кустах, в десяти шагах. Ищейка потянулся к стреле, наставил её, очень тихо, и медленно повернулся. Он увидел двоих, а они увидели его, и во рту у него стало кисло, как от старого пива. Они уставились друг на друга. Ищейка выбрал того, что побольше, и натянул тетиву.

— Нет! — закричал тот. Стрела ударила его в грудь, он застонал, споткнулся и упал на колени. Ищейка бросил лук и потянулся за ножом, но не успел выхватить, прежде чем второй на него набросился. Они жёстко ударились об землю и покатились.

Свет, тьма, свет, тьма. Они всё катились и катились по склону, пинаясь, царапаясь и молотя друг друга. Голова Ищейки ударилась обо что-то, и он оказался на спине, отбиваясь от этого гада. Они шипели друг на друга — не слова даже, а звуки, вроде тех, что издают в драке псы. Мужик высвободил руку и выхватил откуда-то клинок. Ищейка только и успел схватить его запястье, прежде чем тот пустил бы оружие в ход.

Мужик давил всем весом, держа нож обеими руками. Ищейка давил в другую сторону, ухватив обеими руками его за запястья, изо всех сил — но этих сил было не достаточно. Клинок медленно опускался, прямо к лицу Ищейки. Скосив глаза, он смотрел на нож — блестящий металлический клык в футе от его носа.

— Сдохни, уёбок! — и клинок опустился ещё на дюйм. У Ищейки горели плечи, руки, кисти, и силы были на исходе. Он уставился мужику в лицо. На подбородке щетина, жёлтые зубы, оспины на сломанном носу, волосы свисают. Кончик клинка приблизился. Ищейка уже покойник, и тут уж ничего не поделаешь.

Вжик.

И головы у мужика больше не было. Кровь хлынула на лицо — горячая, липкая и вонючая. Труп обмяк, и Ищейка столкнул его, весь в крови — кровь в глазах, в носу, во рту. Шатаясь, он поднялся, хватая воздух ртом, задыхаясь и отплёвываясь.

— Ладно, Ищейка, с тобой всё в порядке. — Тул. Наверное, подбежал, пока они боролись.

— Я всё ещё жив, — прошептал Ищейка, как делал Логен после боя. — Всё ещё жив. — Но, во имя мёртвых, чуть-чуть не помер.

— Снаряжения у них не много, — говорил Доу, шныряя вокруг лагеря. Котелок на огне, оружие и всё такое, но еды не много. Не достаточно, чтобы в одиночку шастать по лесу.

— Наверное, разведчики, — сказал Тридуба. — Передовой отряд большой группы?

— Должно быть, — сказал Доу.

Тридуба хлопнул рукой Ищейку по плечу.

— Ты в порядке?

Он всё ещё пытался стереть кровь с лица.

— Ага, наверное. — Его до сих пор немного трясло, но это пройдет. — Порезы и царапины, кажется. Не смертельно.

— Хорошо, потому что заменить тебя некем. Почему бы тебе не сползать через те деревья и не осмотреться, пока мы тут прибираемся? Отыщи, для кого эти падлы тут разведывали.

— Ладно, — сказал Ищейка, потом сделал глубокий вдох и выдохнул. — Ладно.

— Тупорылая работёнка, да, Доу? — прошептал Тридуба. — Работа для сосунков, и ещё повезло, что хоть она нам досталась? Что теперь скажешь?

— Возможно, я ошибся.

— И сильно, — сказал Ищейка.

Там, на тёмных склонах, горела сотня костров. Сотня, если не больше. Люди там тоже были, вряд ли об этом стоило говорить. В основном трэли, легко вооружённые, но довольно много и карлов. Ищейка смотрел, как последний свет дня играл на наконечниках их копий, на ободах щитов, на кольчугах, которые были отполированы и готовы к бою. Все собирались вокруг развевающихся штандартов вождей кланов. Много знамён. Двадцать, если не тридцать, на первый взгляд. Ищейка раньше больше десятка вместе не видал.

— Самая большая армия из тех, что собирались на Севере, — пробормотал он.

— Ага, — сказал Тридуба. — И все — люди Бетода, в пяти днях езды от южан. — Он указал на одно из знамён. — Это знамя Малорослика?

— Ага, — прорычал Доу и сплюнул на траву. — Точно, его знак. У меня есть счёты к этому ублюдку.

— Там полно народу, с которыми у нас счёты, — сказал Тридуба. — Вон знамя Бледного Призрака, а там Белобокого, а на тех скалах Грендель Бодун. Да уж, кровожадная свора. Они перешли к Бетоду в самом начале. Теперь уже, наверное, разжирели.

— А что насчет тех? — спросил Ищейка, указывая знамя, которое он не узнал — зловещее с виду, из шкур и костей. На его взгляд эти знаки были похожи на знаки горцев. — Это знамя Круммоха-и-Фэйла?

— Не! Он никогда бы не преклонил колен перед Бетодом, ни перед кем другим. Этот безумный ублюдок всё ещё где-то в горах, взывает к луне и всё такое.

— Если только Бетод его не прикончил, — проворчал Доу.

Тридуба покачал головой.

— Сомневаюсь. Он осторожная сволочь, этот Круммох. Уже много лет держится против Бетода в Высокогорье. Он там все тропинки знает, как говорят.

— Тогда чьи это знаки? — спросил Ищейка.

— Не знаю, может, какие-то парни с востока, из-за Кринны. Там народ странный. Ты знаешь их знамёна, Молчун?

— Ага, — ответил Молчун, но больше не сказал ничего.

— Да не особо важно, чьи это знаки, — пробормотал Доу, — просто гляньте, сколько их. Да тут, блядь, половина Севера.