Презумпция виновности

— Понимаете, вот говорят, что мы — жители Городка. Но нет, это неверно. Не мы жили в Городке, а Городок жил в нас… Городковцы создавали эту маленькую страну для себя. Поэтому их не страшили никакие трудности. И если б не в Сибири, то где-то что-то подобное бы появилось на свет. Ведь это же не случайно, что Кукин написал свою знаменитую песню "Город"… Это само по себе поразительное доказательство того, что что-то подобное Городку было уже спроектировано в сознании тех, кто нес в себе искры романтики того времени…

Сюжет на экране меняется, и в кадре появляется пустой конференц-зал Дома ученых. За кадром звучит голос Кукина:

— Я написал эту песню до того, как узнал, что на свете есть Академгородок. Однажды я туда попал. Я понял, что эту песню можно как раз посвятить Академгородку.

Горы далекие, горы, туманные горы…

И улетающий и убегающий снег.

Если вы знаете, где-то есть город, город

Если вы помните, он не для всех, не для всех.

Странные люди заполнили весь этот город:

Мысли у них поперек и слова поперек.

И в разговорах они признают только споры,

И никуда не выходит оттуда дорог.

Поездом — нет, поездом мне не доехать

И самолетом тем более не долететь.

Он задрожит миражом и откликнется эхом,

И я найду, я хочу, и мне надо хотеть.

Снова на экране смена сюжета, и на скамейке сидят Ром и Леафар.

— Если б ты знал, мой друг, — говорит крайне эмоционально, даже сентиментально Ром, — как сильна ностальгия у меня по тому времени. Это трудно передать, но я бы отдал многое, чтобы мои дети имели счастье окунуться, пожить в этой атмосфере…

— Мой любезнейший друг, если б ты задумывался, то понял, что невозможно ту "неповторимую" атмосферу начала жизни Анаукс повторить, потому что ты сам сказал, что она неповторима. Правильно говорят, что не вы жили в Анаукс, а Анаукс жила в вас. В другом поколении уже будет жить другая республика, и она не может не отличаться от той, которая жила в вас, потому что это поколение отличается от вашего. Анаукс была прекрасна тем первым мигом своей жизни. Это одноразовое, с очень ограниченным временным периодом жизни создание. Такова жизнь, которую нельзя остановить в ее вечном движении. В этом и была, очевидно, утопичность Анаукс, что ее основатели просто не задумывались над этим. Они жили как бы сегодняшним днем.

— Но их мечты были устремлены в будущее, — вставил Ром.

— Вот в этом и парадокс, — сказал Леафар, — абстрактно они грезили о будущем, а конкретно…

Беседа прерывается появлением Анатолия Бурштейна и Замиры Ибрагимовой. Попивая чай, они о чем-то вспоминают.

— Да, — говорит Анатолий Израилевич, — во всем, что мы делали, конечно, было немало романтики, характерной для того времени. Будущее представлялось только лучшим, а в Академгородке и вовсе прекрасным.

— Очень грустно, — говорит Замира, устремляя куда-то — то ли в прошлое, то ли в будущее свои жгучие, пронзительные, прекрасные очи. — Потому что не мне бы сидеть перед этим объективом. Были люди подостойнее, поярче, поинтереснее меня. Они могли рассказывать, чего хотели, что делали и оценивать получившееся…

Глава 2. Остров сокровищ

Мороз проникал во все щели окон и дверей автобуса, и холод сковал все тело. Эта нудная поездка продолжалась уже около получаса, и Инге казалось, что ей не будет конца. Зато закутанная в тяжелую клетчатую шаль поверх шубки и валенок разрумянившаяся Анюта, вертясь на коленях у папы, громко распевала: "Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет мама, пусть всегда будет небо, пусть всегда буду я!". Вскоре за окнами в темноте, разжиженной густыми снежинками, сквозь деревья замелькали огоньки окон, и через короткое время автобус остановился.

— Вот и приехали, — сказал весело Александр и, выждав, пока выйдут с трудом поднимающиеся с передних мест замерзшие, как и он, пассажиры, проскочил вперед с Анютой и, подав руку жене, помог ей сойти со ступенек. — Это совсем близко. Буквально несколько шагов, — сказал бодрым тоном Саша, желая хоть "морально" обогреть оцепеневшую от мороза жену. Это "совсем близко" оказалось труднодоступным. Пришлось долго плутать на пятачке микрорайона с однотипными домами в поисках того из них, в котором живут Максимовы. — Я здесь был всего раз, правда, в дневное время, — словно извиняясь, сказал Саша. — И ей-богу, был убежден, что найду сразу же. − Видно было, что он и сам в отчаянье от жалости к своим замерзающим "женщинам".

— Судя по всему, вы по тому же адресу, что и я, — услышали они за спиной мужской голос. — К Максимовым?

— Да-да, — сказал обрадованно Саша.

— Так вы уже у цели. Вот их подъезд, заходите и прямо на четвертый этаж. А там вам уже не нужно будет искать, по шуму-гаму распознаете нашу компанию, — сказал он.

Не помня себя от холода, Инга переступила порог подъезда, теплый воздух которого принес ощущение, подобное сбывшемуся счастью.

— Меня зовут Юра Федоров. А вы откуда такие накутанные? — спросил он весело, догоняя устремившегося вверх с Анютой на руках Сашу.