Прибытие поезда (СИ)

- А ты хорошо придумал, - настоятель возвышался над головами детей, больше не горбясь, он оказался почти одного роста с Кэтэлином. - Восемьдесят фунтов золота... Такого я, признаться, не ждал. Что ты нас ночью зарежешь, был готов, а вот чтобы такое...

Кэтэлин улыбнулся.

- Так бывает, батюшка.

- Если я сейчас скажу "нет", ты должен будешь выстрелить. Убьёшь Евдокию, и чем станешь меня пугать? Никто к тебе в руки не дастся. Чтобы получить золото, она тебе нужна живая. А пока она жива, зачем мне что-то тебе нести?

- Твою-то мать, - сказал гайдук. - Я-то никуда не спешу. Так и буду здесь сидеть, час за часом, день за днём. Это тебе нужно к мускалям.

- Я совсем не о том говорю.

Из надрезанного калача отец Василий вынимает нож.

- Скучно жить стало, Василикэ?

- Поздно мне скучать, - сказал священник, перекладывая нож в левую руку. - Жизнь моя долгая, нелёгкая. Такие, как мы с тобой, - он разжал пальцы и тут же вновь схватил падающий нож за самый конец клинка, - скучать уже не научатся. После нас да, это верно...

- Зубы-то мне заговаривать не...

- В кого ты выстрелишь? В меня? Они за твоими деньгами не пойдут, помрут со страху тут, в дверях. В неё? Ты даже не заметишь, как я тебя убью.

Настоятель поднял руку, и гайдук, отвернув револьвер от Евдокии, прицелился отцу Василию в живот. Потом голова Кэтэлина взорвалась и рассыпалась.

29.

Спустя две с половиной недели был форсирован Дунай.

Ободранный до голого дерева иконостас сгорел вместе с монастырём незадолго до прихода объединённых русских и румынских войск. Второй - женский - монастырь освободили в начале осени болгарские ополченцы.

...Евдокия вырвалась и забилась в тёмный угол, за сервант. Крупный осколок зеркала долетел до неё и оцарапал ногу. Кэтэлин переводил взгляд с опустевшей рамы на собственную руку.

- Чёрт, - сказал он.

Отец Василий выронил нож. Дети попадали: кто лёг ничком, кто присел на корточки. Пригнувшись, Кэтэлин перебежал к окну, но во дворе увидел только неподвижно лежащего смотрителя и красное пятно на стене конюшни. За воротами ходил конь, волоча по траве вожжи.

Грохнуло у самого уха, так что гайдук отлетел от проёма и затряс головой.

Тут в окно стали палить разом с двух сторон. На спины детям посыпалась штукатурка, и от поднявшегося визга Кэтэлин вконец оглох. Лёжа на полу, он вытянул руку и выстрелил в окно наугад. Комнату затягивало дымом, осколки зеркала и кружек рассыпались по всему полу, пули застряли в стенах и потолке. Над разбитой, ввергнутой в ужас и хаос почтовой станцией разливалось утреннее сияние.

- Сволочь! - крикнул Кэтэлин в светящийся проём.

Выстрел; раскалывается и падает дубовая вешалка. Зелёный сюртук смотрителя распластывается по полу, как сваленное ветром пугало. Становится тихо, даже дети заткнулись и слышно в тишине, как звенит, разматываясь, пружина в сломанных часах.

- Сволочь! - гайдук лежал, обеими руками держа револьвер над головой. - Это ты, Сволочь?

- Я, - ответили из-за стены по-болгарски.

- Неправда! - Кэтэлин сел. - Слышь?

- Слышу.

- Я тебе не верю.

- Нас тут десять человек, - голос перемещался к двери. - Давайте спокойнее там.

- Дверь запри, - шепнул гайдук настоятелю. - Знаешь этот голос?

- Впервые слышу, - отец Василий проверил щеколды.

- Чего тебе надо? - Кэтэлин шёл к противоположному окну, перешагивая через детей.

- Выходите, - ответил голос. - По-хорошему. Мы вас можем всех перебить.

- А если выйдем?

- Тогда подумаем.

- Сука ты, батюшка, - прошипел гайдук. - Кого ты на хвосте притащил... Слышь, - крикнул он. - Сволочь! Я не выйду.

- Выйдешь.

Окно, возле которого встал Кэтэлин, брызнуло в комнату. Гайдук повалился на пол и перелез под стол.

- Предупреждал же, - досадливо произнёс голос. - Кто там живой?

- Я вообще-то живой, - гайдук выглянул из-под стола. - Целиться надо, Сволочь, когда стреляешь.

Кто-то ходил и переговаривался под дверью.

- Дайте ещё минуту, - громко сказал отец Василий. Кэтэлин вытаращился на него.

- О, дед, - обрадовался голос. - Зачем тебе минута?

Священник дёрнул Кэтэлина за ногу и показал странный жест: будто что-то поджигал. Кэтэлин кивнул.

- Помолиться.

Гайдук откатился в угол, к ружьям и мешкам. Из патронной сумки вынул жёлтый навощённый свёрток с витым фитилём.

- Минуту, - согласился голос. - Молись.

- А о чём теперь молиться? - процедил Кэтэлин, зажимая в зубах спичку.

- О лёгкой смерти? - предположила Сволочь.

- Лёгкой, - Кэтэлин зажёг фитиль и выпрямился. - Этого я тебе обещать не могу.

И бросил шашку в окно. Отец Василий скривился и заткнул уши в ожидании.

Ни звука.

- Сволочь, - гайдук постучал по стене. - Ты там?

- Конечно, - сказал голос.

- Куда это я так хорошо попал?

Помолчали.

- В лужу, - донеслось через полминуты уже с другой стороны. - Выходи.

- Чёрт, - Кэтэлин сел и размял лицо ладонями. - Василикэ, ты к этому как-то ближе... Чего они хотят?

Священник жутко, мёртво усмехнулся. Кэтэлин поднял брови: "всех?" Настоятель прикрыл глаза.

"Детей?"

- Да, - вслух сказал отец Василий. Кэтэлин поверил.