Приданое для Царевны-лягушки

Следующий обжора представил поросенка, зажаренного на гриле и поданного с мочеными яблоками. Потом Мама-Муму заметила, что не все едят руками, как полагается, и чавканья не слышно. Она предложила восполнить эти недостающие звуки под тушеную крольчатину с черносливом и авокадо.

- Я люблю крольчатину, - вздохнула Серафима, споласкивая руки в серебряной чаше. - Пожалуй, пойду блевану поросенка, а то места нет. Ты как?

Опорожнение желудка вызыванием рвоты при жрачках не приветствовалось, но женщинам некоторые слабости прощались.

Платон прислушался к себе и удивленно заявил:

- А я, наконец, проголодался.

Поздно ночью, когда он, еле передвигаясь, вошел в квартиру, Илиса ждала его, задремав в кухне за столом перед книгой.

- Пожалуйста, помоги, - попросил Платон. - Тебе придется меня раздеть. Начни с ботинок.

- Да это хуже, чем запой! - возмутилась она, когда Платон, умоляя не толкать его, чтобы лишний раз не взбалтывать содержимое желудка, добрался до кровати и ждал, пока она уложит достаточное количество подушек под спину.

- Должен быть определенный угол наклона! - капризничал Платон. - Еще одну. Все. Достаточно. Можешь идти.

- Как это - идти? Рассказывай! - забралась она на кровать в ноги к Платону.

- Начали с отварной оленины, потом - поросенок на гриле, потом крольчатина...

- Ты что, издеваешься?

- Извини, ладно. Сейчас перечислю закуски...

- Все так плохо, да? - участливо поинтересовалась Илиса. - Не хочешь говорить? С тобой никто не связался?

- Все в порядке. Моей спокойной жизни пришел конец. Меня застрелят или взорвут в машине. Но не сейчас. Года через три.

- Почему через три?

- Потому что именно тогда начнут искать действующих лиц и исполнителей по новой президентской кампании. Кого посадят, кого уберут по-тихому.

- Я ничего не понимаю! Ты остался бухгалтером или сдал дела?

- Остался, - удивленно посмотрел на нее Платон. - Господи, вот я и сказал это. Последнее время все только и делали, что пытали меня - бухгалтер или не бухгалтер? Все, кроме племянников... Они были уверены, что я наемный убийца. Икнув, Платон закрыл глаза. - А я сейчас, обожравшись до потери чувства опасности, произнес эти слова прямым текстом в прослушки Цапеля. Лучше бы я признался в золотой медали по биатлону в молодости, ей-богу...

- Расслабься. Лужана, наверное, все микрофоны выковыряла, пока копалась в твоих вещах. Над каждым поплевала, потопталась вокруг себя туда-сюда и, прокляв навек, выкинула в мусорное ведро. Не отвлекайся. Ты свой процент оговорил?

- Да он, собственно, известен, - совсем оторопел Платон от такой осведомленности Илисы.

- Ну и чего ты тогда здесь стенаешь? Выбор был?

- Был момент, когда меня спросили, нужно ли помочь с решением проблемы.

- Какой проблемы? - Илиса не выдержала длительной отрыжки Платона и последующих стенаний - "просил же, только на оливковом!"

Она начинает подпрыгивать, отчего тело Платона тоже содрогается.

- Прекрати! У нас с тобой, если ты так хорошо разбираешься в моих делах, основная проблема - Цапель, - выговорил Платон, когда все успокоилось.

- И что - ты?

- Сказал, спасибо, сам справлюсь.

Задумавшись, Илиса теребила подол своего халата, скручивая его в жгут.

- Значит, так тому и быть, - кивнула она. Тряхнула кудряшками и посмотрела на Платона изучающе. - А как вообще... все прошло?

- Ты вела себя возмутительно, - погрозил пальцем Платон.

- Да ладно тебе...

- Ты залезла на стол и танцевала там.

- Подумаешь...

- Ты выпустила столько живых перепелок, что у повара теперь навернйка случится невроз на этой почве. Подойди ближе, - он постучал ладонью рядом с собой.

Илиса подползла и села в любимой позе - на коленки.

- Я хочу тебя поцеловать, - сознался Платон.

- Поцелуй меня как-нибудь во сне. Когда я буду спать.

- Тогда дай ручку. Погрей мне сердце. Он бережно взял в левую ладонь мягкую полную ее ладошку и грелся, грелся, пока не заснул.

Ему приснился Венька, не маленький, как снился последние ночи, а взрослый, почему-то с подстриженными волосами и похудевший. Он стоял у кровати, испуская запах давно не стиранной пропотевшей одежды, и Платон подумал - запахи?., во сне?

- Тони, ты ничего не бойся, со мной все в порядке будет. Мне нужны бабки, подсуетись, ладно? Квака говорит, у тебя с финансами трудно. Свяжись с адвокатом отца в Москве. Я пока выгребу все, что найду, без обид?

Платон долго потом ворочался, стонал и думал о бабках. Он видел Веню в окружении дюжины резвых старушек, которые веселились и прыгали на лугу, а Веня был в венке из ромашек.

Он крикнул и сел, тяжело дыша и заливаясь потом.

Никогда раньше Платон не жаловался на плохой сон после обжираловки, хотя знал, что многие из обжор после еды стараются не засыпать часов пять-шесть.

Кое-как выбравшись из кровати, он побрел в ванную и там долго-долго, так что даже шею заломило - наклониться он все еще был не в силах, - разглядывал грязную футболку и джинсы в корзине. Чтобы осознать происходящее, он взял футболку и понюхал ее.

И жизнь приобрела знакомые очертания смысла.

Платон пошел в гостиную и потряс спящую Илису. Она мычала и отказывалась просыпаться.