Придуманный остров

Минут через пятнадцать друзья добралась до дома Бейли. «Это, конечно, не Букингемский дворец, но здесь вы можете чувствовать себя более или менее комфортно», – проговорил он у дверей. «Ну что ты, сынок, где уж нам, островитянам, судить о комфорте, – как бы извинилась за сына Анна, ожидающая вместе с Робертом гостей у входа в дом. «Так или иначе, – шепнула Алис на ушко Джейн, – у Бейли лучший дом на острове. А родители у Рени просто замечательные. Жаль, что в прошлый раз вы не познакомились». Внимательная Алис заметила, что, поклонившись Роберту и Анне, Джейн почему-то покраснела. И этот румянец усилился, когда Анна, проводя гостью в ее комнату, погладила девушку по волосам со словами:

– Могу себе представить, как, наверное, переживают сейчас ваши родители.

– Они давно привыкли к нашей самостоятельности, миссис Анна, – несколько взволнованно ответила Джейн. Она окинула взглядом комнату и нашла ее очень милой. Подошла к столу, увидев на нем вазу с прекрасными белыми гардениями, которые Анна час назад сорвала для гостьи в саду. – Знаете, еще в прошлый раз мне очень понравились ваши гардении, – призналась Джейн. – Запах этих цветов мне очень часто снится.

– Разве запах может сниться? – в свою очередь спросила Анна, улыбаясь.

В это время Рени вместе с отцом и близнецами устраивал Майкла в соседней комнате. А когда Паэртоны спустились в столовую, он, подойдя к Джейн, тихо спросил: «Мы сможем поговорить прямо сейчас?» «Нет, лучше вечером, – шепнула девушка». Рени кивнул. Он чувствовал, что Джейн скажет ему что-то очень важное, но даже не представлял насколько.

После чая гости собрались было отдохнуть, хотя это не получилось: до шести вечера в доме Бейли побывали буквально все островитяне, считая нужным нанести Майклу и Джейн визит вежливости. Некоторые просто приветствовали их и, перекинувшись парой фраз, спешили по своим делам. Другие спрашивали Паэртонов о жизни в Лондоне и Сиднее, откуда прибыли брат и сестра. Майкл и Джейн едва успевали отвечать на вопросы. Кое-какие из них задавали гостям Тим и Дик. А вот Рени и Алис все больше молчали.

Дом Бейли понемногу затих, когда огромный солнечный диск чуть коснулся вершины зеленого холма, позолотив редкие облака. Наступали сумерки. Это время суток Рени любил проводить на берегу океана, наблюдая за линией горизонта, разделяющей море и небо. Именно туда он пригласил Джейн, порядком уставшую от разговоров в доме. «В один прекрасный момент, – сказал он девушке, усаживая ее на огромный валун, – граница между двумя стихиями исчезает. Тогда они сливаются в единое целое. Если лечь на землю, запрокинуть голову и долго-долго смотреть на небо, то вдруг покажется, что ты уже там, среди звезд, которые с каждой минутой проступают все ярче и ярче. Подожди немного и ты убедишься в этом!»

Тем временем солнце уже скрылось за холмом. Его очертания в отблесках золотых лучей стали четкими и удивительно живописными. Наблюдая смену красок на небесном и морском полотне, Рени и Джейн думали, что этот великолепный спектакль природа устроила исключительно для них двоих. А теперь она без всякого антракта стремительно меняла декорации, разбрасывая по небу миллионы звезд – больших и маленьких, ярких и чуть пульсирующих.

Говорить не хотелось. Лишь когда, наконец, показалась луна, Джейн перевела взгляд от моря на Рени и решила, что пора начать нелегкий разговор. Вот только с чего? Все заготовленные фразы вдруг улетучились из ее головы и, не подобрав ни одной, Джейн неожиданно для себя расплакалась, что с ней случалось довольно редко. При виде ее слез Рени испугался, не понимая, что же предпринять, в то время как девушка убежденно повторяла: «В этом мире все несправедливо, все!»

– Джейн, о какой несправедливости может идти речь, если мы снова вместе? – изумился Рени. – О чем ты плачешь! – Из кармана брюк он вынул носовой платок и протянул его девушке: – Вытри, пожалуйста, слезы и объясни, что случилось! Тебя кто-нибудь обидел? Скажи мне только – кто?

Девушка машинально взяла протянутый платок и поднесла его к глазам. Рени являл саму решительность и, казалось, был готов расправиться с кем угодно ради улыбки Джейн. Страшная догадка промелькнула в его горячей голове:

– Неужели это твой отец?

– Не мой, а твой! Вернее… – У девушки не хватило духа закончить фразу, и ее глаза снова заблестели от слез.

– Ничего не понимаю, – ответил обескураженный Рени. – Причем тут мой отец! Объясни же, наконец, в чем дело? И, пожалуйста, не плачь! – Он взял из рук Джейн платок и вытер ей слезы.

Девушка набрала в легкие воздуха:

– Ты, конечно, знаешь, что твой отец оставил своего ребенка в корзинке для подкидышей одного из лондонских приютов? – Рени кивнул. – Ты также, вероятно, знаешь, что он вложил записку в одеяльце дочери?

Юноша кивнул еще раз и, пробуя остановить Джейн, сказал:

– Зачем ты все это говоришь? И, вообще, откуда тебе все это известно? Разве я тебе рассказывал подробности из жизни моего отца в прошлый раз?

Рени хотел добавить еще что-то, но Джейн поторопилась с ответом: