Придуманный остров

Между тем сама Джейн пребывала в полной растерянности. Она смотрела на проворные руки Роберта и уже не чувствовала уверенности в том, что он не должен знать правду. «Должен или не должен?» – терялась в догадках девушка, переводя взгляд на хмурого Рени. А тот буквально застыл у окна. Кто бы мог подумать, что первое романтическое увлечение Джейн так закончится! Потом девушка обращала свой взор на Майкла. Она взрослела с этим мальчиком и любила его как брата, не допуская мысли о том, что Майкл когда-нибудь исчезнет из ее жизни. «Как же мне быть?» – думала Джейн. И снова смотрела на руки отца, занятые привычной работой. В воображении девушки в который раз возникал невеселый лондонский денек. Она видела, как Роберт оторвался от преследователей, как осторожно кладет маленький живой сверток в корзину для подкидышей.

Знай Роберт то, что сейчас скрывает Джейн, он мог бы рассказать ей о маме. Какой она была? В первый раз Джейн задумалась о своих родителях лет в пять. Многие дети в их приюте попали туда вскоре после рождения. Они не знали своих пап и мам и не представляли себе жизни в семье. Но однажды в приюте появилась новая кухарка. Женщину звали Роза. Ее мужу по имени Вилли поручили ухаживать за садом. У супругов был сын, который проводил большую часть дня вместе с воспитанниками приюта и вроде бы мало чем от них отличался. Хотя спал Вилли младший отдельно от остальных детей (в комнате своих родителей), а по воскресеньям и вовсе исчезал из заведения: вся его семья отправлялась на другой конец Лондона навещать бабушку и дедушку. Надо ли говорить, что все дети без исключения завидовали Вилли. Однажды, когда он собирался нанести очередной визит своим родственникам, Майкл неожиданно спросил Джейн: «А где же наши мама и папа?» Этот вопрос поставил девочку в тупик. Ей было так горько, что неожиданно для себя она ответила мальчику: «Они умерли». Несколько дней мальчик ходил сам не свой, а как-то раз утром, после завтрака, признался:

– Сегодня ночью мне приснилась мама. Я спросил ее, почему она умерла. И знаешь, что она ответила? Что вовсе не умерла, а жива и здорова. «Я потеряла тебя, мой мальчик, – сказала она. – И никак не могу найти. Ты должен мне в этом помочь». Я ответил маме, что обязательно ее найду, что буду ее искать вместе с тобой. Когда произнес твое имя, она печально улыбнулась и исчезла, а я проснулся.

Джейн постаралась отвлечь мальчика от грустных мыслей, хотя сама мало верила в то, что ее родителей нет на свете. Ложась в свою кроватку по вечерам, она читала молитву и желала папе и маме доброй ночи. Пробовала представить себе то одного, то другого, но не могла этого сделать. Сейчас, когда бывшая воспитанница лондонского приюта точно знала, что Рени ее брат, она задумалась о прошлом Майкла. Девушку интересовало, как и когда он появился в том же приюте. Джейн спрашивала об этом приемных родителей, но они уходили от ответа, может быть, считая его несвоевременным. Хотя порой девушке казалось, что им просто нечего ей рассказать.

Занятая приготовлением обеда Анна Бейли временами наведывалась в гостиную как бы по делам, посматривала на сына, угрюмый вид которого внушал некоторую тревогу, и на Майкла, сидящего вполоборота к нему. Что-то неуловимо похожее было в этих юношах и, как ни странно, в ее отношении к ним. Анна обратила внимание на сходство Рени и Майкла с первой минуты знакомства с сыном лондонского бизнесмена. «Бог знает, почему, – размышляла она, – этот парнишка кажется мне почти таким же близким человеком, как и Рени». И еще ей казалось, что она уже когда-то видела Майкла. Но когда и где?

И только сам Майкл почти ни о чем не думал. Тот, кто, забыв обо всем на свете, смотрит на огонь, текущую воду или звездное небо, счастлив и чист, открыт и спокоен. Впрочем, в голове Майкла, как всегда, конечно же, была Алис, но сердце его уже ничего не терзало: ведь на этот раз от любимой девушки его отделял не бескрайний океан, а только стена дождя.

Наконец, наступил час обеда. Казалось, все чувствовали себя далеко не прекрасно, обмениваясь дежурными фразами. Перекусив, Рени занял прежнее место и уставился на мокрое стекло. Майкл подошел к нему сзади и сказал:

– Интересно, сколько еще ты сможешь смотреть туда, где ничего не видно?

– Милый мой Майкл! – обернулся к нему Рени. – Все дело в том, что мы с тобой очень разные: меня занимает вода, тебя – огонь.

– Пожалуй, ты прав, – согласился Майкл, возвращаясь к очагу.