Придворная словесность: институт литературы и конструкции абсолютизма в России середины XVIII века

Скажи, твоя или божественная сила
Великую сию цепь в свете утвердила,
Что вяжет меж собой все части и крепит,
И сим согласием весь круг земной хранит?

О мысльми человек высокими надменный!

Ты хочешь тонко знать причины сокровенны,
Почто ты сотворен так немощен, так мал,
Почто тебя творец бессмертным не создал.
Но прежде мне скажи: почто ты не слабее?
Почто твой век еще проходит не скорее? <…>
Престань же называть себя не совершенным,
И Богу досаждать упорством дерзновенным <…>

Исправь погрешности в естественном сем чине,

Дай твари вид иной и лучшей, нежель ныне <…>
Вопи, и клевещи на бога горделиво,
Что он для сих причин творит не справедливо,
Исторгни скиптр из рук, Творца с небес сведи,
И правду самую неистовый суди;
Над богом буди бог, сядь на его престоле
Суди по что твоей не угодил он воле. <…>

Признай же промысл здесь живущего на небе,

Что все творит к твоей он ползе и потребе.
Что даст, за то хвалу усердно воздавай,
Чего недаст, и то за милость почитай. <…>

О смертный! постыдись днесь гордости своей,

Нестройным перестань звать чудный чин вещей.
Что нашей слабости быть кажется напастью,
То тайным к нашему бывает средством щастью.
Отвсюду сам себя прилежно рассмотри,
С смирением за все творцу благодари. <…>

Поди, о горда тварь, одна из всех созданий!

Куда тебя влечет стремленье многих знаний,
Вселенныя всея пространство испытай,
Взвесь воздух на весы, и тяжесть угадай,
Планетам предпиши в течении уставы,
Вели приливу сбыть с морей для переправы,
Исправь погрешности в старинных временах,
И солнце в бег управь в предписанных кругах <…>
Взойди на небеса, наставь творца советом,
И научи его как лучше править светом.
Лзяль сделать то тебе? дерзай и говори,
Сам испытай себя, все силы рассмотри! <…>

(Попе 1757, 5, 7, 10, 14–15, 19, 21)

Риторические обращения к читателю, которыми у Поупа перемежаются пространные философские выкладки, в «Оде, выбранной из Иова» служат основным приемом словесного развертывания. Занимающая двенадцать из четырнадцати строф оды речь бога представляет собой череду вопросов, которыми вводятся характеристики тварного мира, от строения небес до животных и человека.

Космологические вопрошания Поупа отсылали к Книге Иова (см.: Pope 1982, 17, 59, 95; Lamb 1995). Как показывает Энн Уильямс, Книга Иова и содержащаяся в ней речь всевышнего были востребованы в английской лирике начала XVIII в. как образец поэтики, обеспечивавшей эстетическими средствами должное читательское переживание совершенства природы и божьего величия (Williams 1984, 14–15, 46–62). Сколько можно судить, только в английской словесности этой эпохи поэтические переложения Книги Иова стали заметным явлением (см.: Jones 1966, 45–47; Lamb 1995, 71). Наибольшей известностью в континентальной Европе пользовалось относящееся к 1719 г. переложение Эдварда Юнга, автора «Ночей», вышедшее в немецком переводе Й. А. Эберта в 1751 г., незадолго до стихов Ломоносова (см.: Коровин 2017, 88; Kind 1906, 137). Вслед за Поупом и другими, Ломоносов обращается к Книге Иова как к библейскому прообразу физико-теологической литературы с ее тематической организацией, композиционными приемами и дидактическими задачами.