Придворная словесность: институт литературы и конструкции абсолютизма в России середины XVIII века

<…> вся яже восхощет сотворит, якоже Царь совладе, и кто речет ему, что твориши; явственно дух святый научая подданных совершенного Царем своим повиновения показует, что власть царская весьма в повелениях и деяниях своих свободна есть, и ничиему истязанию о делах своих не подлежит. <…> что бо в помянутом Екклезиаста слове глаголется о Царе, «и кто речет ему, что твориши»; то ни о коем же другом чину в писании не обретается, токмо о едином бозе: Тако о власти и силе божией разсуждая Иов, между иными разсуждениями глаголет: «Аще изменит, кто возвратит, или кто речет ему, что сотворил еси» и Исайа, «еда речет, глина скуделнику, что твориши». <…> всяк подданныи долженствует творити повелеваемая от царя, не истязуя советов и намерения его, якоже явно есть из союза слова: Сказав бо приточник, что слава Царева есть в почтении повелений его, наводит: Небо высоко, земля глубока, сердце же Царево необлично. Аки бы рекл: Чти всяк царева повеления, и не испытуй чесо ради сие или оное повелевает, или уставляет: якоже бо высоты небеснои, и глубины земнои испытати не возможно (Правда 1722, 22–24).

«Правда воли монаршей» имела не столько теоретическую, сколько риторическую установку: ее задачей было внушить сообществу подданных идею об абсолютной власти, не оставляющей им права на критику. Умелый ритор, Феофан при помощи библейских цитат и заключенных в них космологических тропов стирает границу между небесным и земным царствами, вменяет монархии божественную непознаваемость. Порожденная таким образом политическая покорность неотделима от личной веры в бога и почтения к священному тексту. Ломоносов сходным образом использует библейскую космологию в панегирическом языке «Оды …Екатерине Алексеевне …в новый 1764 год»:

Блаженны мы, что Ей послушны:
Покорность наша – к счастью путь!
О вы, страны единодушны,
Согласием едина грудь,
Обыкши жить в Монаршей воле,
Ликуйте: Правда на престоле,
И Ей премудрость приседит,
Небесными блеснув очами,
Богини Нашея устами
Законы вечные гласит:

«Цветут во славе мною Царства,

И пишут правой суд Цари;
Гнушаясь мерзостью коварства,
Решу нелицемерно при. <…>

Господь творения начало

Премудростию положил;
При мне впервые воссияло
На тверди множество светил;
И в недрах неизмерной бездны
Назначил словом беги звездны.
Со мною солнце он возжег,
В стихиях прекратил раздоры,
Унизил дол, возвысил горы
И предписал пучине брег».

Премудрый глас сей Соломонов,

Монархиня, сей глас есть Твой;
Пребудет твердь Твоих законов
Ограда истины святой. <…>

(Ломоносов, VIII, 794–795)