Приглашение госпитальера

Через два часа сорок минут малый спейсер "Альтаир" прилип к посадочному узлу "Стремительного". Крейсер представлял из себя гигантское веретено с уродливым конструкционными выступами, придававшими боевому кораблю суровую красоту и грозность грубо склоченного, но эффективного оружия. Военных конструкторов не слишком заботит эстетика, грозное очарование силы возникает в их творениях само собой. Галактические пассажирские лайнеры прекрасны и легки, как парусники древности. Военные корабли наполнены смертельной мощью и не менее прекрасны.

Командующий маневренной группировкой адмирал Растопчин ждал гостей в кают-компании, просторной, как рыцарский зал в замке. Он был в белом парадном мундире со знаками различия в виде звезд, вышитых золотом.

- Обстановка достаточно сложная, - сообщил он, приглашая гостей занять места.

Филатов и Сомов устроились во вздувшихся силовых креслах, в глубине которых возникали и разрушались разноцветные орнаменты.

- Только за последние пять дней мы выявили выныривание двух кораблей, - продолжил адмирал.

- Что за корабли? - насторожился Филатов.

- Познакомиться с ними ближе не удалось. Когда мы их засекли, они ушли в надпространство... Скорее всего, один из них был аризонским малым разведчиком.

- Их здесь не хватало, - Филатов нахмурился. Синяя Долина вновь становилась предметом пристального внимания Планет первой линии. И тут можно ждать, чего угодно, вплоть до открытых боевых столкновений.

- Мы получили подтверждение вашего статуса, - в голосе адмирала ощущалась озабоченность. Он был не в восторге от того, что в его вотчине возникли две непонятные фигуры в ранге уполномоченных Совета по чрезвычайным ситуациям, обладающих немалыми полномочиями, в числе которых право приказывать командующему группировкой. - Указания, пожелания?

- Есть ряд скучных вопросов, в основном касающихся взаимодействия, порядка связи, - сказал Филатов. - Думаю, два-три часа достаточно на их обсуждение. Потом мы распрощаемся.

- Вы возвращаетесь в метрополию? - удивился адмирал.

- Нет, мы спускаемся на Синюю Долину.

- Простите, не понял, - озадаченно произнес адмирал.

- Мы спускаемся на твердь.

- Это невозможно!.. Карантинный транспорт уже спустился. Сейчас лежит на дне океана.

- Нет ничего невозможного.

- Вы собираетесь угробить спускаемую капсулу или шаттл?

- У нас есть идея получше.

- Если не затруднит, какая? - адмирал смотрел на Филатова настороженно, с опаской, как на опасного психопата.

- У нас есть свой скакун.

- Что за скакун?

- О, это надо видеть, - усмехнулся разведчик.

***

- Ух, - выдохнул Сомов, ощущая волной поднимающуюся из желудка пульсирующую тошноту.

Корабль тряхнуло так, что у пассажиров потемнело в глазах. Он на полной скорости погрузился в атмосферу, и, будто обжегшись, испуганно ринулся обратно, в привычный и комфортабельный холод космоса.

- Спокойно, - процедил, улыбаясь и сдвинув брови Филатов, вновь беря строптивый корабль под контроль.

По стенам кабины прошла мелкая дрожь. Чувствовалось, кораблю страшно не хочется нырять в этот неуютный, горячий, плотный мир, опускаться туда из бескрайнего пространства, где так свободно и вольно.

Но все же корабль неохотно, гораздо осторожнее снова нырнул в атмосферу и начал аккуратный спуск.

- Хорош, хорош, - похвалил его Филатов, поправив на голове контактный обруч. - Ну, еще пониже. Так... Так... Хорошо идем...

Он корректировал курс так, чтобы корабль вышел на главный космодром рядом со столицей Синей Долины двухмиллионным Лайстенбергом.

Атмосфера густела. Иллюминаторы окрашивала желто-красная плазма, горячо обнимающая снижающийся корабль.

Но корабль уже не вздрагивал в панике. Он смирился.

- Ниже, еще ниже, - Филатов, сидевший в кресле, похожем на ворох сухих листьев, прикрыв глаза, улыбался. Ему нравился этот поединок с норовистым кораблем серии "квазибионик", который разработчики и испытатели прозвали "космической лошадью".

Этот корабль был рожден в биоконструкторском концерне на Енисее-пять. Разработки в этом направлении велись даже не десятилетия, а столетия. По большому счету "космическая лошадь" была не столько механизмом, сколько живым, или, по терминологии биологов, квазиживым существом. "Квазибионик" мог многое - черпать энергию из окружающей среды, использовать эфирные возмущения, и даже нырять в надпространство. Вместо механизмов и систем искусственного интеллекта в нем действовали невероятно сложные, и вообще, как говорят сами разработки, какие-то мистические биологические сверхсложные системы. Корабль был не сработан, а выращен, как тыква. Некоторые умники договорились до того, что он обладает зачаточным интеллектом, но в это всерьез никто не верил. Но что у него было - это инстинктивные реакции, поэтому управление им походило скорее на укрощение, так что его не зря сравнивали с лошадью. Филатов сталкивался несколько лет назад с этим творением и умел по специфике профессии управлять им.

Самый сложный момент - вход в атмосферу, когда кардинально меняется среда, остался позади. Корабль привык к новой среде и вел себя послушно.