Приговорённые к счастью

– Господа офицеры, дуэлянтов на улицу, а то стены порохом пропахнут, – пролопотал Лёва, приоткрыв один глаз на возню рядом с собой.

Наконец Михаил зашевелился. Тяжело поднял перекошенное лицо с опустившимися уголками рта и обвёл всех мутным взглядом из-под тяжёлых век, словно никого не узнавая. Затем грубо растёр лицо ладонями. Его взор прояснился.

– Даже при жизни, когда я… Ни разу такого кайфа не испытывал. Пустота, прострация, блаженство. Свет и тьма стали неразличимы, и я сидел в темноте и балдел до полного изумления от сияющего вокруг света. Словами не описать! И что, я могу всё время так сидеть? – Михаил с удивлением уставился на пустой стакан рядом с Нильсом. – На миг же глаза прикрыл.

– Сможете, – уверил его Бальтазар. – Хоть миллион лет сидите. Можно в позе лотоса: ноги крендельком. Но проще в позе свиньи. Подведёте к себе источник питания…

– Источник питания?! – ахнул Нильс. – Мы что, как роботы?

– Нет, речь не об электричестве. Трубопровод для питательного раствора, – попытался успокоить его Альберт. – Сидят себе на подпитке и в ус не дуют, пока деньги не кончатся. Тогда им, отказникам, за долги краник перекрывают, они и очухиваются. Нет, у нас есть бесплатные столовки для неустроенных бедолаг, но не всё же время общество объедать? Так что миллион лет не высидите.

– Одна морока с ними, – вздохнул Бальтазар. – Если не уговорят отработать, привлекают родственников. Одним словом, ищут виноватых, с кого долг содрать. Кто-то же на невменяемого заработал…

– Или притащил, – буркнул Дмитрий. – Нехорошо таким быть, – отрезал он.

– Скажите, Миша, так уж вам было замечательно, как вы живописали? – спросил Альберт. – Только честно, копните поглубже!

Тот задумался, почесал подбородок.

– Сейчас уже и не знаю… Те слова казались правдою, когда я их произносил. Они как бы сами за себя свидетельствовали. Возможно, и выдумка… Ничего особенного, просто сидел… – Михаил потряс головой. – Но ведь и не тянет больше! Нильс, я гляжу, вы попробовали местного вина? Как оно вам?

– Это не вино! Нечто очень странное, – отозвался Нильс. – Я выпил, охмелел, и наружу выступили мои изъяны и мои совершенства. Одни торчали из других, словно острые иголки из мягкой подушечки. Я будто мял свою душу и выравнивал плохое и хорошее: «Ничего, пусть так. А это хорошо…» Трудно описать. Вам бы это вино попробовать, тогда поймёте.

– Господа, прошу, не надо, – забормотал Лёва, не подымая головы. – Пьяница офицер – позор всему армейскому корпусу.

– Судя по голосу, ему уже лучше. И речь более здравая, – обрадовался Дмитрий. – Скоро очнётся.

– И отправится на Марс, – улыбнулся Альберт.

– Марс – бог войны, – ответил Лёва, по-прежнему не отрывая головы от груди. – Пугать русского офицера войной? Пустое! Война так война, Марс так Марс, – выговорился он и засопел.

– Как бы не накаркал, – злым шёпотом прошипел Бальтазар.

Альберт вяло отмахнулся.

– Дима, а что там за странности с твоим обнаружением? – спросил он. – Ты грозился всех нас удивить, хотя этот ракетчик тебя и отговаривал.

– Ах да! – вспомнил Дмитрий. – Меня нашли, потому что полётная капсула рванула.

Альберт, нарезавший говяжий рулет, от неожиданности выронил нож, звякнувший о пустую тарелку. Из рук Бальтазара выскользнула и полетела на пол открытая бутылка минералки (благополучно объявившись на прежнем месте стола). Они оба уставились на Дмитрия.

– Что значит «рванула»? – с недоумением спросил Альберт.

– Вот так: бах, и нету. Корабль увидел метеорит и переместил меня из полётной капсулы в спасательную. Я в это время мирно спал в гибернации… – Дмитрий моргнул и мельком глянул на Бальтазара.

Тот понял, что после разговора со взбешённой Елизаветой сон Дмитрия мирным не был.

Дмитрий дёрнул головой, отгоняя непрошеные видения.

– Она маленькая и неудобная, зато безопасная, – продолжил он. – Заснул в роскоши, проснулся – вокруг унылые стенки. Ну вот… Корабль не успел расстыковать капсулы и выкинул их вместе в космос, но каменюка всё равно успела им наподдать. От удара обе капсулы полетели на огромной скорости неизвестно куда…

Дмитрий глянул на Альберта и задумался.

– Про взрыв, ну, что полётная капсула, мол, рванула, я не совсем правильно выразился. Она как бы схлопнулась и полыхнула чем-то вроде лазерных лучей. На десять грамм.

– Это выжившая капсула сообщила? – саркастически хмыкнул Альберт.

– Да. Про сжимающую деформацию. Её частично задело, у неё второй бок смят. И это не от удара метеорита, а вообще невесть от чего…

– Этого не может быть, – покачал головой Бальтазар. – Чтобы станции наблюдения не заметили десятиграммовой вспышки? Через рассеяние? На трассе Земля – Луна довольно грязно, кучи обломков.

– Такое энерговыделение и не замечено? – вторил ему Альберт, расчёсывая волосы пятернёй. – Не может быть. И почему целых десять грамм? Он там что, дворцы возводит?

– Именно так, – кивнул Дмитрий. – К тому же Вернер мне признался, что иногда с нарушениями летает. Проще говоря, без полётной гибернации. Так что жилой отсек у него, так сказать, немного небезопасен. Ох, допрыгается он на штраф!

– Болван, – возмутился Бальтазар.