Приговорённые к счастью

– Звонили в дверь? – нахмурила она соболиные брови и, не дожидаясь ответа, сорванным весенним цветком пролетела мимо них вслед за мужем.

– Как она, такая, с этим… с этой-то его бородищей целуется? – вдруг ревниво спросил Михаил и смутился.

– А Дима бороду отстёгивает, – хихикнул Альберт.

Бальтазар тоже похихикал и тоже смутился. Да и всех, кажется, смутило появление Ани, кроме одного Лёвы.

Из прихожей через неплотно прикрытые двери гостиной доносилась какая-то возня, пару раз звенели посудным стеклом, слышались приглушённые голоса, чьи-то внезапные бодрые вскрикивания, недовольный глухой ропот Дмитрия, возгласы удивления Ани, сменившиеся её весёлым смехом и хлопаньем в ладоши. Всё стихло.

Двери раскрылись, и внутрь впорхнула радостная Аня, затем перед гостями предстал удивлённый и, кажется, ещё хранивший рассерженный вид Дмитрий, нёсший в обеих руках по бутылке шампанского. Он был не один. Следом бодро зашёл Вернер.

Завидев Бальтазара, он кинулся к нему с распростёртыми объятиями.

– Дорогой вы мой! Вот и кончились ваши несчастия! Как славно! – захлёбывался Вернер словами, хлопая того по плечам и обнимая. – Дима сказал, ваша супруга покинула нас. Как жаль! – Отлепившись от поражённого Бальтазара, он восторженно загромыхал: – Друзья, свершилось! Запомните это мгновение! Миг человеческого счастья! Миг торжества справедливости! О, как бы я хотел стать сейчас на его место! Вкусить дары того блаженства, что я принёс…

Не найдя более выразительных слов, Вернер витиевато поводил рукой в воздухе.

– Да он пьян, – бросил Альберт тихо в сторону, но так, чтобы его услышали.

– Нет, Альберт, ты не прав. А если и пьян, то лишь от волнения! – воскликнул Вернер. – Есть причина!

Он сунул руку во внутренний карман своей кожаной пилотной куртки.

Вмиг напрягшись, Бальтазар едва сдержался, чтобы не броситься на него. Сердце его гулко застучало. Настороженно глядя на Вернера, он достал платок и вытер со лба выступивший пот.

Тот вытащил пергаментно-жёлтый бумажный конверт и протянул Бальтазару, светясь лучезарной улыбкой.

Сбитый с толку Бальтазар взял конверт. Знакомая форма, расцветка и фактура; переливающаяся брильянтовой радугой печать. На его имя. Не может быть…

– Что это? – спросил он в смущении, уже зная, что́ держит в руках.

– Ваше счастье. Личное и, надеюсь, семейное! – Вернер радостно глядел в ответ. – Вскрывайте и читайте вслух! Будем вместе наслаждаться.

– Может, не стоит? – с тревогой спросил Дмитрий. – Ведь личное.

– Не настаиваю! – рассмеявшись, поднял руки Вернер. – Хотел похвастаться и заодно доставить всем удовольствие!

– Это же из Института Времени! – удивился Альберт.

Бальтазар вскрыл неподделываемую печать и проверил подлинность вложения. Последние сомнения развеялись. Он посмотрел на Альберта и кивнул. Достал сложенные листы, развернул – по бумаге, блеснув, пробежал водяной знак: «Разовая копия для ознакомления одному лицу».

– Что там, Бальтазарчик? – заглянула ему через плечо Аня, дыша прямо в щёку и безуспешно пытаясь разглядеть хоть что-то на девственно-чистом листе.

Тот не ответил, только кашлянул и углубился в чтение. Пробежался взглядом по титульной странице: «Исследование временны́х линий… Заказано/оплачено…» – так, ясно. Год, месяц проведения, страна, город (местные обозначения) – всё верно: последние дни Елизаветы. Перескочив через ряды цифр уточнённых координат и времени в четырёхмерии Минковского, Бальтазар перелистнул страницу.

Дальше шёл список проверенных лиц, к ним – по-канцелярски сухие примечания. Елизавета, ниже малоприятный Бальтазару герцог Фернандо (выделен красным жирным). Ещё ниже безымянный «доносчик, свидетель, трактирщик, сдавал потерпевшей комнату, оплаченную Фернандо». Следом знакомые имена и прозвища судей, в конце сам Бальтазар, и под ним два неизвестных: «тюремщик» и «палач» (оба выделены красным жирным).

Бальтазар открыл сноску к палачу и вздрогнул, сразу споткнувшись на куске текста: «Наиболее вероятно осознанное пособничество продолжительному мучению жертвы. Примечание: подробное исследование для подачи юридически обоснованных обвинений не проводилось».

Нахмурившись, Бальтазар открыл описание Елизаветы: «Потерпевшая, мученица, жертва преступления. Выгодоприобретатель – см. Фернандо (основная выгода – получение удовольствия, вторичная – избавление от порочащей связи)». Едва не выронив бумаги, Бальтазар перешёл по сноске к Фернандо: «Любовник жертвы, плательщик доноса и ряда лжесвидетельств, выгодоприобретатель; смаковал причиняемые жертве мучения (неточная формулировка; подробная психиатрическая экспертиза не проводилась, вероятен антисоциальный разлад личности, обусловленный психопатией)…»

На Бальтазара смотрели с напряжённым любопытством. Ничего не говоря, он перешёл в раздел «Причинно-следственные связи». Он читал второпях, в лихорадочной скачке перепрыгивая от одного ужасного предложения к следующему. Поспешно глотаемый текст обжигал.