Приговорённые к счастью

– Ты не шутишь? – Растерянно улыбающийся Альберт перевёл взгляд на внимательно слушающего их Нильса. – Лучи какие-то лазерные… Откуда им там?

– Не знаю, – пробормотал Дмитрий, уставившись на вилку, которую крутил между пальцев. – Может, что-то срезонировало как-то удачно…

После задумчивого молчания он посмотрел Альберту в глаза.

– Там ещё фокус был, – сказал он, решившись. – Сверхсветовой. Вернер сказал, что эти лучи пронзили Солнечную систему за мгновение. Потому и не рассеивались на всём пути, как бы прыжками появлялись и исчезали…

Альберт рассмеялся нервным смешком.

– Ага-ага! Твой инженер – безнадёжный фантаст, – отмахнулся он. – Наверное, мечтает рассекать по галактике, искать инопланетян, завоёвывать миры, вот и выдумывает. Видит то, что ему мнится.

– Я только решил не удивляться тому, что здесь вижу, как объявилась сверхсветовая скорость! – откликнулся Нильс.

– Смейтесь, – пробурчал Дмитрий. – Я бы и сам посмеялся, только моё местоположение Вернер по этим лучам вычислил. Умница, гениальный умница.

На него посмотрели с недоумением.

Дмитрий разъяснил:

– После часов бесплодных поисков Вернер запросил у Земли минутную запись наблюдений всей Солнечной системы, начиная с момента аварии. Ему прислали где-то в объёмах орбиты Юпитера. Записи зафиксировали точечное рассеяние света на космической пыли вдоль нескольких линий. Ему говорят: это, похоже, световые зайчики, вроде как кто-то, балуясь, пускал световое пятно, перекрещивая лучи. Или случайные флуктуации. Отмахнулись. А он из такой ерунды восстановил сверхсветовой фронт, расходившийся из одной точки недалеко от места аварии! Вычислил скорость полёта капсул и направление. И нашёл меня там, где рассчитал, с точностью в десять метров!

– Нонсенс! – упорствовал Нильс. – Альберт, скажи! Скорость света – это предел для всего.

– Он зайчики и пустил! – воскликнул Альберт. – Мистификатор. Слышали: запросил мину́тную запись? То есть заранее знал, что нужно искать сверхсветовой фронт. Верим, конечно, верим!

– Не выдумывай сущностей сверх необходимого, – согласился Бальтазар. – Дима, он нашёл тебя обычным образом и устроил спектакль с «лучами» для сегодняшнего спора. Богатею деньги девать некуда, вот и чудачит.

Дмитрий, не соглашаясь, потряс головой.

– Предельная скорость – это строгий закон физики! – не унимался Нильс. – Это такой же твёрдый факт, как и то, что Земля круглая. Один раз это узнали, и теперь это навечно. А как иначе? Провели последние более точные измерения и выяснили, что на самом деле Земля – плоский лист?!

– Так и есть. На спине черепахи живём, – поддакнул Бальтазар.

– Господа, вы меня извините, но это же форменная чушь! И про черепаху, и про свет, – вдруг вскочил Лёва. Его глаза горели огнём. Он бодро прошёлся по комнате, размахивая руками. – Мысль быстрее всего! Стоит только подумать, и р-раз – ты уже на Луне, два – на Марсе. Или вообще за тридевять земель!

– Смейтесь, смейтесь, – уныло бормотал Дмитрий, глядя на развеселившуюся публику.

Лёва уселся обратно, но снова вскочил.

– Впрочем, я, верно, глупость ляпнул. Простите! Я весь будто новый, кристально прозрачный и чистый. Чую в себе такую глубину и ясность по поводу всего, что просто обязан всем донести. А как высказался, так выходит ерунда какая-то.

– Это пройдёт, – успокоил его Бальтазар. – Может, через пару дней. Беспокоиться нечего. Маленькое перерождение, душа младенца. Но Мари обязательно предупредите. Всё-таки выпили вы изрядно.

Младенец Лёва схватил с пола пустую бутылку и поднял повыше к свету лампы.

– Хорошо, что пуста, – вздохнул он и убрал её обратно под стол.

– Хорошего в меру, – проворчал Дмитрий и с горечью произнёс: – Не верите… Я и не сомневался. И Вернер то же самое сказал: «Не говори – не поверят, засмеют».

– Верю! – воскликнул Бальтазар. – Но только тебе. А вот господин главный инженер, видимо, решил слегка всех надуть с этими сверхсветовыми лучами. Для аргументации в споре про мировой эфир. Кстати, о чудесах… – продолжил он. – Сегодня я был свидетелем происшествия, объяснить которое никак не могу. У меня на глазах человек пропал. Совсем.

Удовлетворённый заинтересованными взглядами окружающих, Бальтазар обратился к Дмитрию:

– Я о пилоте Румане, по чью душу мы с тобой на Землю летали. Устроил на своей казни грандиозный переполох, напугал всех, в том числе и меня. Думал, всё, конец пришёл, а он вдруг как сквозь землю провалился.

Бальтазар вкратце рассказал, что случилось, не забыв упомянуть странное оружие Румана.

– Кстати, Дима, инженер твой изрядно поистратился, – добавил Бальтазар. – Иван Иваныч гонял машину времени, покуда не кончилась вся предоплата. Огромная сумма! А Вернер глазами похлопал и только. По-моему, даже обрадовался, что избавился от этого Румана. Тип, надо сказать, и впрямь прескверный… Я вот думаю, не у Вернера ли Руман ту трубу спёр? И ещё капсула эта, рванувшая чем-то сверхсветовым. Что-то нехорошее вырисовывается с твоим знакомцем…