Приговорённые к счастью

– Решили закинуть меня на прошлый раз, год назад, помните? – продолжил Якуб. – Только я сел, в будку технарь заваливается: «На указанный след аппаратура не наводится». Сеанс прервали! Я спокойно говорю: «Наводите на меня». Ныряю туда. И там нет! Братцы, вокруг пустого места пляшем, что-то там мелькает едва-едва, тонкое, как оболочка мыльного пузыря. Никак не ухватиться за это мерцание. Словно плоская тень. Нет, не тень, а колеблющаяся двухмерность.

– Так-так! – выдвинулся вперёд Вернер. – Что за двухмерность? Можете описать? – попросил он с неподдельным интересом.

– Тончайшая до невидимости мембрана: то натянутая и вибрирует, то растянутая и колышется. Словно тень. Главное, что не ухватывается, всё время снаружи, словно вытекает из охвата, раз – и пусто. Потом раз – и она вокруг или отстранилась. И со своего места не сходит. Получается, ты вокруг неё плаваешь и проскальзываешь. Точнее не опишу. Потом я ещё пару раз нырнул, но без толку.

– Угу-угу, так-так… – задумчиво бормотал Вернер.

– И? – не вытерпел Гжегож. – Дальше-то что?

– Дальше деньги кончились, – вздохнул Якуб.

– Что? – едва не поперхнулся Вернер, выпав из раздумий.

– Говорю, ваша проплата кончилась. Не безразмерная: всего-то на десять хо́док.

– Но я же просил вас один раз… – просипел побелевший Вернер.

– Мне говорили, я делал, – грубо прервал его Якуб, махнув рукой на Ивана Иваныча.

Тот важно кивнул.

– Институт действовал строго по договору. Ваш задаток на этого субъекта без ограничений использования, так выгоднее выходит.

Бальтазар не без интереса наблюдал за вначале побелевшим, а потом покрасневшим Вернером. Десять погружений! Фантастическая сумма.

– Это возмутительно! – выдавил из себя Вернер. – Румана не достали, а деньги списали! И не за один раз, а всё, что было. Десять хо́док… ой, то есть десять погружений!

Иван Иваныч развёл руками: мол, ну что же тут поделать? Но вид у него был, будто он что-то утаил. Вернер внимательно смотрел на него, о чём-то раздумывая.

– Растраты большие. Но вы их как-нибудь для себя утрясёте и забудете. Верно? – проницательно заметил Бальтазар.

– Вы это к чему? – вскинулся Вернер. – Знаете что?! Хотя не отвечайте! Эти ваши инквизиторские штучки. Разговорить, а потом обвинить в какой-нибудь хуле на какого-нибудь бога или в чём похуже.

Вернер был неспокоен. Лицо Адольфа, замершего рядышком с боссом, от переживаний совсем расклеилось. И только Фома лучился тихой улыбкой.

– Не хотел я вас ни в чём обвинять, – дружелюбно улыбнулся Бальтазар. – Просто хочу посоветовать вам обратиться в Институт с официальной заявкой о невыполнении договора в полном объёме и потребовать возврата оплаты. Их технари изучат записи погружений и во всём разберутся. Институт вернёт вам эти деньги. Должно быть, какая-то ошибка наведения аппаратуры, – предположил он.

Заволновавшийся Иван Иваныч повернул к нему лицо и неодобрительно загримасничал.

Вернер выпучился на Бальтазара и заморгал. Но сразу собрался и вернул лицу хладнокровие.

– Спасибо за совет! – он презрительно хмыкнул и закатил глаза. – Но я больше доверяю мнению институтского специалиста… – он со значением посмотрел на Ивана Иваныча, и тот важно кивнул. – А не бывшего служителя культа, – добавил Вернер.

Он помолчал, помялся, потёр лоб.

– Тем не менее моё приглашение ещё в силе, – добавил он со смущением и воскликнул с показным энтузиазмом: – Раз обещал, потерплю вас ещё недолго! Но прошу лишний раз себя не утруждать разговорами со мной. Ребята, за мной! – скомандовал он.

Адольф деловито кивнул и потянул отрешённо улыбавшегося Фому за собой.

– Господа хуторяне, вам больше некому мстить, расходитесь по своим крестьянским делам, – бросил Фома через плечо с глумливой улыбкой.

Может, и не глумливой, а просто наивной, но даже Бальтазар вздрогнул от такой глупости или наглости.

Вернер рассмеялся в голос. Похихикал и Адольф.

– Как некому?! А этому? – закричал Ежи, ухватив Адольфа за шиворот.

Ежи резво отволок секретаря в сторону. Тот завопил, попытался отбиться, но в одно мгновение полетел на землю.

– Тебя же ни разу на вилы не подымали? – приветливо спросил его Ежи, уперевшись ему в грудь сапогом.

Адольф, распростёртый на земле поломанной вешалкой, захныкал.

– Мне тут нельзя, мне у других назначено, – заскулил он, пустив слезу. Лицо его перекосилось, усишки судорожно задёргались. Он протянул с мольбой: – Ну, пожалуйста, отпустите.

Ежи, не слушая, сильнее его придавил, чтобы не извивался, и, ухмыляясь, кивнул пану Собчаку.

– Мы его у вас реквизируем, – сказал тот, строго морща брови. – Так и быть, сегодня меняем одного чёрта на другого.

– А что, так можно? – с удивлением спросил Вернер. Он посмотрел на Бальтазара, а потом на Ивана Иваныча. – Даже отдалённо причастных?

– Юристов нужно подключать, – пожал плечами Бальтазар.

Иван Иваныч помялся, но ответил: