Приговоренный к одиночеству

Комната, где в основном проводили всевозможные совещания, оправдывала свое название. Здесь все было красным: обивка мебели, портьеры и гардины. За большим деревянным столом сидел сам Рэбэнус — в лаконичном темно-синем бархатном камзоле без украшений, с ниспадающими по плечам тугими локонами. По правую руку от него стоял барон Хаста, сухой седобородый старик в черном кожаном доспехе с железными пластинами и траурном черном плаще, которые он не снимал вот уже пятнадцать лет после смерти своего последнего потомка, любимого внука Эмиля. По левую руку сидел, по-хозяйски развалившись в кресле, граф — на вид ему было чуть больше сорока, темные вьющиеся волосы он коротко постригал, бороду брил, и как бы в противовес бархатному трауру барона всегда носил латы. Причем, не парадные и глянцевые, а боевые, со следами былых ударов и неоднократной починки. Тем самым он словно противопоставлял себя неопытности императора в военных делах и подчеркивал свою значимость на фоне барона, который уже много лет сам не участвовал в битвах из-за слабого здоровья.

За их спинами стояла стража, а в центре гостиной, под надзором двух воинов, Тано с изумлением увидел Лендера Креона, Верховного инквизитора Совета.

Внешне ничто не выдавало в нем прежнюю должность: дорожная одежда была пропылена и остро пахла конским потом, прямые волосы забраны в строгий хвост, к груди Креон почтительно прижимал обычную круглую шляпу. И только большой драгоценный орден, выложенный поверх одежды на груди, подтверждал особенный статус этого человека.

Как только посол вошел в залу, Креон, говоривший что-то ранее, умолк.

Поклонившись императору и присутствующим, Тано прошел мимо Креона к столу, чувствуя тяжелый взгляд инквизитора себе в спину, и, достав из-за пазухи тубу, вскрыл ее на глазах императора и протянул ему свиток.

— Я рад вас видеть живым и здоровым, господин Виери, — сказал ему император, принимая свиток и поднимая на Тано измученный взгляд.

Тано только еще раз поклонился в ответ. Помочь Рэбэнусу он ничем не мог. Пробежав глазами письмо, император удивленно приподнял брови и, переглянувшись с советниками, обратился к Верховному инквизитору.

— Господин Креон, мы продолжим нашу беседу завтра.

Тот низко поклонился и, проговорив на прощание что-то бессмысленное и витиеватое, удалился в сопровождении стражи.

Первым к Тано обратился граф.

— Ну что ж, господин Виери, расскажите нам, каким образом содержатся люди на территории Кордии? — самодовольным тоном поинтересовался он, опережая императора.

Тано не ответил. Он смотрел на Рэбэнуса, ожидая приказа от него. И размышлял о том, как бы поступил Рик, если бы на официальной встрече кто-нибудь из его демонов повел бы себя, как Виртерра. И понимал, что ему сложно представить не только реакцию, но и даже саму вероятность такой ситуации.

Император посветлел лицом, и с едва заметной улыбкой кивнул послу.

— Расскажите, господин Виери.

— С вашего позволения, люди в Кордии не содержатся, они там живут на правах обычных горожан, ваше величество. У них есть обязанности и права, которые соблюдаются в равной степени строго.

— Ну конечно, — фыркнул граф. — Ваша симпатия к Черному князю ни для кого из нас, конечно, не новость, однако вам было бы больше к лицу сохранять хотя бы видимость какой-то объективности!

— Ваша светлость, — сдержанно ответил Тано, — вне зависимости от моего личного отношения к князю Алрику, я, прежде всего, воин, и честь у меня одна. А потому я прежде всего стараюсь сохранить не видимость объективности, а правдивость.

«Насколько бы неудобной она не была» — мысленно добавил, но не сказал Тано.

— Господин Виери, подождите меня в библиотеке? Я бы желал побеседовать с вами после того, как мы закончим здесь, — сказал Рэбэнус, и Тано, поклонившись, послушно удалился.

Библиотека его величества одновременно являлась его научной лабораторией. Здесь абсолютно все было устроено сообразно пожеланиям, потребностям и вкусу самого Рэбэнуса. Никаких ковров на голом каменном полу, никаких гардин и портьер. В комнате все еще стоял аромат свежеспиленного дерева и лака — так пахли новые полки для книг, которые занимали все стены от пола до потолка. Справа и слева, возле окон, находились два простых квадратных стола с жесткими стульями. На одном из них в безукоризненном порядке содержался набор для письма: удобный держатель для свитков, золотая песочница, ящичек для писем и массивные хрустальные чернильницы. В самом центре библиотеки располагался стол алхимика — длинный, с нишами для ингредиентов внизу и аккуратно расставленными сложными приборами сверху. Здесь лежал развернутый чертеж одного из устройств, которое Рэбэнус когда-то сделал для отца — то самое, что вместо удержания защитного круга приманивало низших демонов и тварей. Он все еще искал ошибку в своих умозаключениях и расчетах. Рядом с чертежом стояла большая стеклянная банка с корнем сангвы.

Тано догадывался, что библиотеку император воспринимал как личное укрытие, где он мог снова быть собой обычным — вот только времени и возможностей для этого оставалось все меньше и меньше.